Кривошеев смотрел на генерала, как на личного врага.

– Михал Семеныч… А вы, дорогая, успокойтесь, прошу вас! Коллега забыл сказать, что это всего лишь на всего легенда, – наклонившись к пожилой даме, он почтительно поцеловал дрожащие пальцы. – Более того, специально для этого задания вас искусно загримируют: состарят на несколько… десятков лет, – видя, что Ариадна Ильинична порывается что-то сказать, поспешил закончить: – Я понимаю, это не слишком приятно, но необходимо, дабы избежать малейших подозрений.

– Каких еще подозрений?!

– Ну как же, если вместо пожилой родственницы, приедет цветущая светская львица – подозрений точно не избежать.

Под воздействием грубой лести галеристка постепенно отходила.

– Даже не уговаривайте, – она отмахнулась с недовольным кокетством. – Не собираюсь я никуда ехать. И потом, что значит состарить на несколько десятков лет? Я что, должна буду прилюдно рассыпаться в прах?

Кривошеев продолжал держать руку в кружевной перчатке, даря даме многозначительные взоры.

– Не переживайте, все будет в разумных пределах. В пределах разумного и допустимого, моя прекрасная и храбрая леди.

– Ну не знаю… – Ариадну Ильиничну смущал напор неожиданного ухажера. – Вы меня совсем запутали.

Видя, что дама готова сдаться, генерал рубанул Гордиевы узлы сомнений, словно казак шашкой:

– Речь не о вашей судьбе, а о судьбе всей планеты. Поэтому, обсуждать нечего.

Понимая, что судьба ее предрешена, пожилая дама поднялась и кивнула с обреченным видом.

– Да, да, конечно…

Лицо вдруг исказило отчаяние.

– Но я не смогу этого сделать!

Генерал заскрипел зубами.

– Что еще?!

– Я боюсь!

– Прекратить истерику. Вы боец невидимого фронта, поэтому идите и сражайтесь.

– Господи, ну какой фронт? – разрыдалась Ариадна Ильинична. – Я после восьми вечера на улицу боюсь выйти, а вы меня на Ближний Восток с заданием посылаете!

– Так ведь фронт – невидимый, – поспешил успокоить ее Кривошеев. – Следовательно, вас никто не увидит. Ни до восьми вечера, ни после.

– Я не справлюсь, я совершенно точно не справлюсь…

– Обратитесь за помощью к товарищам.

– Детства? – от удивления галеристка перестала плакать.

Генерал принялся раздувать ноздри.

– Разумеется, нет. К боевым товарищам.

– Что вы несете? Какие боевые товарищи? Я что, по-вашему, воевала?!

– Коллега имел в виду ваших новых товарищей, – мягко улыбнулся безопасник. – С которыми вы недавно прошли боевое крещение. У вас теперь настоящее боевое братство.

Несчастная смотрела на собеседника глазами, полными ужаса.

– Я не пойму, вы это серьезно?

– Так, – генерал встал, показывая, что разговор окончен. – Хватит бессмысленных дискуссий. Все, рядовая Кирииди, можете идти. На выполнение задания у вас есть три дня. Свободны!

Во главе накрытого стола восседала Александра. По правую руку сидел ее верный рыцарь, по левую – Феликс и Николай Петрович. Даша, в гордом одиночестве, устроилась на противоположном конце стола.

– Итак? – вооружившись ножом, пожилой шифровальщик нарезал принесенные с кухни деликатесы.

– Они решили взять нас измором, – сухо сообщила Саша. – Не удивлюсь, если к утру начнется штурм квартиры.

– Вы что, до утра у меня сидеть собрались? – попробовал возмутиться Феликс.

– Я – да, – Григорьев облизнул ложку, которой накладывал черную икру. – Я уже не мальчик туда-сюда с дачи и обратно кататься.

– А у меня дома есть нечего, – Стин оглядел стол и плотоядно потер ладоши.

– Супер, – галерист, казалось, был шокирован подобной беспардонностью. – А мне что делать?

– Любить, кормить.

Даша задумчиво рассматривала тарелку с фруктами.

– Какие сочные плоды. Они прекрасны.