Генерал несколько растерялся.

– Какая борода?.. Стин еще молодой парень. Да, уникальный. Но уникальный псих.

– Конкретнее?

– Для него не существовало слова «страх» или «невозможно» Он мог все: прыгнуть с самолета без парашюта, залезть на скалу без страховки, доплыть до Мексики без акваланга. Готов был работать даже бесплатно.

– Так какого черта…

Железнокопытов с сожалением постучал по медицинскому заключению, вклеенному в дело.

– Сердце. Врачи сказали, что его сердце может отказать в любую минуту. Ну, как мне отправлять человека на задание, зная, что он может его провалить, пусть даже не по своей вине?

– Как он был связан с Барковым?

– Они дружили. Вместе ездили на соревнования, ходили в походы, на рыбалку… Такие простые спортивные ребята. Между ними было определенное доверие.

– Но арабского твой Дьяконов не знает?

– Нет. Но они много времени проводили на природе. Что если у Баркова где-то был тайник?

– Понятно, – Кривошеев вытянул губы трубочкой. – Пу-пу-пу… В принципе, кандидатуры не так уж и плохи. Особливо, учитывая положение, в котором мы все по вашей милости оказались, – он смерил генерала недобрым взглядом.

– Почему только по нашей?!

– Докладывать надо было вовремя.

Понимая, что спорить бесполезно, генерал лишь сухо произнес:

– До встречи президентов остается пять недель, таким образом, у нас месяц. Месяц, за который мы должны не только вычислить предателя, но и понять какую именно провокацию готовят наши восточные друзья.

Глава службы внутренних расследований лишь равнодушно пожал плечами.

– Мы свою работу сделаем, проверим всех. Ну, а вы свои проблемы решайте сами.

Генерал снова принялся ерзать.

– Эдуард, нам потребуется помощь, – с усилием произнес он, словно заранее понимая, что никакой помощи ему предоставлять не станут.

Собеседник приподнял белесые брови.

– Слушаю.

– Нужно заставить их вернуться на службу. И ты единственный, кто сумеет это сделать быстро и бескровно.

– Эх, хитер же ты, Семеныч! – откинувшись на спинку кресла, Кривошеев тем не менее самодовольно усмехнулся. – Заставить и ты можешь кого угодно. Ответственность хочешь разделить?

Железнокопытов приложил руки к груди:

– Клянусь, что нет! Нам всем жизненно необходимо, чтобы они немедленно согласились сотрудничать. А это по твоей части, ты в этом профи…

Кривошеев продолжал задумчиво потирать подбородок.

– …В любом случае: одна голова хорошо, а две завсегда лучше.

– Как же, головы ему не хватает, – проворчал безопасник. – Ты, Михаил Семенович не голову запасную ищешь, а совсем другое место… Свое-то, небось, подставлять не хочется? А?

Но генерал лишь с тоской перебирал разложенные на столе папки.

Кривошеев потянулся и взял в руки верхнее дело, быстро перелистнул страницы.

– Ладно, есть у меня одна идея. Стара, как мир. И потому сработает безотказно…

В ночном клубе, как в хорошо устроенном аду, все грохотало, дымилось и пахло если не серой, то определенно чем-то апокалиптическим. На танцполе, в миллионе пульсирующих всполохов содрогались изломанные силуэты посетителей; под потолком, в металлических клетках, словно клубок потревоженных змей, извивались танцовщицы. В стороне, на небольшом подиуме за диджейским пультом, в такт низким частотам, вибрировало невнятное существо с отрешенным лицом и черными глазницами очков. Пальцы терзали винил с отработанным безразличием.

Контрастом к бушующим краскам танцпола выступал стальной островок стойки бара. Подсвеченный холодной серебристо-синей подсветкой, он, словно космический корабль, засасывал в себя тех, кто уже не в состоянии был подчиняться оглушающему клубному ритму. Наспех приготовленные коктейли текли рекой: кто-то пил молча, кто-то в компании, многие пили, как в последний раз, а кто-то не пил вовсе, предпочитая иные способы мобилизации внутренних ресурсов.