– Аполлонии? – Ариадна Ильинична склонилась над пляшущими барышнями. – В самом деле?.. Хм. Лично мне показалось, что это Грузия с Литвой, – она попробовала рассмотреть панно под другом углом, но тут же отмахнулась. – Так еще хуже. Хуже, чем в Большом, ей Богу! Но там хотя бы одна Аполлония вымышленная, а здесь весь набор! Это не музы, а какое-то этническое недоразумение. Феликс Александрович, попрошу вас немедленно убрать сие творение. В лучшем случае меня обвинят в безвкусице, а в худшем…

– …а в худшем, после закрытия выставки, вы сможете распродать весь интерьер вот примерно за такую сумму.

Фатоватый племянник, словно фокусник, вынул глянцевый каталог зарубежной выставки и раскрыл страницу с точно таким же столиком.

– Этот зал оформлял мой друг, Вольдемар Саковский-Левый, – пояснил он. – Когда-то я помог ему устроить пару персоналок, – Феликс постучал отполированным ногтем по каталогу, – Может он и паршивый художник, но иностранцам нравится. Знаете, во сколько сейчас оцениваться эта столешница?

Госпожу Кирииди арифметике учить было не надо. Цепкий ум быстро отконвертировал окружающий интерьер в фунты стерлингов, после чего выражение сурового лица несколько смягчилось.

– А почему этот Саковский – Левый? – поинтересовалась она, пролистывая каталог.

– Потому, что у него есть брат-близнец. Тот Правый.

– И что, тоже художник?

– Нет, Правый – приверженец экстремального интерактива и живых инсталляций. Насколько известно, сейчас изображает живую вагину в какой-то швейцарской галерее.

Привыкшая к чудачествам творческих личностей, хозяйка галереи лишь сочувственно покивала:

– Гляди, как судьба людей раскидала…

После чего неожиданно вернулась к предыдущему разговору.

– Прекрати морочить мне голову! – она оттолкнула каталог. – Ты должен дать мне слово немедленно жениться и завести с полдюжины детишек.

– С полдюжины! – совершенно не расстроившись от того, что тетя не оценила его стараний, Феликс принялся обмахиваться каталогом. – Милая, вы явно преувеличиваете мои возможности

Ариадна Ильинична лишь сурово свела брови.

– А при чем здесь ты? Твои возможности мне хорошо известны. Ты ленив и… ленив! В точности, как мой покойный братец. Царство ему небесное. К несчастью, перед смертью, я поклялась ему, что… – тетушка обратила полные слез глаза к потолку и тут же осеклась.

На потолке, взявшись за руки, парили Дали и еще один смутно знакомый джентльмен. Переплетенные усы оригинальным способом обрамляли светильник в виде губ и носа огромных размеров.

Ариадна Ильинична с трудом отвела взгляд от потолка, после чего продолжила чуть медленнее.

– Перед смертью, я поклялась твоему отцу, что буду оберегать тебя и позабочусь о продолжении нашего рода, – озабоченный взгляд снова скакнул вверх. – Друг мой, ты уверен, что это не слишком вульгарно?

– Мы не вправе осуждать гениев, – Феликс почтительно смотрел на парящую треть великого лица. – Но если вы против Дали…

– Я не против Дали! – Ариадна Ильинична уже не знала на кого она больше сердится: на двухфамильного деятеля, испортившего ее лучший зал, на легкомысленного племянника или на покойного брата, давшего ей абсолютно безнадежное поручение. – Я против твоего безответственного поведения. Кстати, кто это напротив Дали? Влад Цепеш?

Феликс недоуменно вскинул голову.

– Дракула? Господь с вами. Это же Пикассо.

Глаза достопочтенной дамы заметно округлились.

– Разве Пикассо носил усы?!

– Не знаю. Но мог бы. В любом случае так композиция выглядит завершенной. Сбалансированной.

– Бред какой, – видя, что племянник опять порывается ее перебить, Ариадна Ильинична предостерегающе подняла палец. – Я не про тот флакон духов, что висит у меня над головой, нет, об этом мы поговорим позже, я о твоем семейном положении.