Поэтому жена сказала мне:

– Давай ёлку днём разберём, а то так она и действительно год простоять сможет наряженная.

Я согласился, но только спросил, а как же Вика, мы ведь ей обещали, что вместе разбирать будем.

– Да ладно, – ответила супруга, – подарим ей какой-нибудь шарик разноцветный и, думаю, она будет довольна.

В результате ёлку мы разобрали, в коробку упаковали, а ёлочные игрушки в ящичек специально для них предназначенный положили. Оставили только для внучки красивый разноцветный шарик.

Но как только вечером Вика увидела, что ёлки нет, так губки у неё затряслись и из глаз слезинки так и покатились.

– Вы же обещали, что мы вместе будем ёлку разбирать, – сквозь слёзы сказала она, – а разобрали без меня. Так нечестно.

Мне стало чисто по-человечески жаль свою внучку, я прижал её к себе, стал говорить успокаювающие слова, что это не последняя ёлка, Вика, в твоей жизни, а ёлочка тебе вот шарик дарит красивый. Только осторожно, ведь он стеклянный. Но от моих слов Вика заплакала ещё сильней. Тогда за дело взялась Надежда, моя жена. Она обняла Вику и увела её на кухню. О чем там женщины говорили, я не знаю, но Вика вышла из кухни успокоенная и даже с улыбкой на глазах.

Вечером, когда внучку забрали родители я спросила Надю, что она такое говорила Викочке, что та успокоилась и даже заулыбалась.

– А это наша женская тайна, – так ответила жена, оставив меня в недоумении.

А Викочку мне всё-таки было жаль и чувство вины ещё долго блуждало по моему сознанию и подсознанию вместе взятыми. И я сказал себе, что в будущем году без Вики ёлку разбирать не будем. Хоть как, а не будем.

Всем известна детская сказка «Волк и семеро козлят». Вот и прочитала наша бабушка внучке Вике её, и Вики сразу захотелось в неё поиграть.

А дело тут в том, что Вика приболела и целыми днями пребывала у нас. А нам (мне и моей жене) даже в охоту возится с внучкой.

Так вот, захотелось Вике поиграть в «Волка и семерых козлят» и она говорит:

– Я буду козой и буду ходить на базар за молоком, а ты, бабушка, будешь за козлят и волка.

И стали бабушка с внучкой играть в эту народную сказку.

Внучка вытащила откуда-то здоровенную сумку и всё таскала её из комнаты на кухню, где за закрытой дверью бабушка что-то делала.

Внучка подходила к двери и говорила:

– Козлятушки-ребятушки, отворитеся, отопритеся, ваша мать пришла…, – ну и так далее.

Сначала я спокойно выдерживал эти слова и ответы бабушки, но когда это повторилось в двадцатый раз, я почувствовал, что моя нервная система начинает это не выдерживать. На двадцать пятый раз «козлятушек-ребятушек» я понял, что надо мне пойти прогуляться иначе моя нервная система не выдержит. Я так и сказал жене:

– Пойду пройдусь, а то мне чего-то нехорошо.

Жена посмотрела на меня тоскливым взглядом, и я понял, что эти «ребятушки, козлятушки» тоже ей уже поперёк горла.

– Терпи, – промолвил я, – такова твоя женская доля.

И я пошёл гулять. Гулял я недолго, минут двадцать и подумал, что может быть за эти двадцать минут «козлятушки, ребятушки» кончились.

Но я ошибался. Внучка по-прежнему ходила с сумкой по квартире и толдычила своё «козлятушки, ребятушки», а у супруги моей на лице была уже такая тоскливая мина, что мне её стало жалко.

– Вот, что дорогая, – сказал я, – собирайся с Викой на улицу, а я твои дела кухонные доделаю. Погода прекрасная, думаю, Вика от своих «козлятушек» там быстро очухается.

Жена посмотрела на меня благодарственным взглядом, выключила воду и крикнула Вике:

– Вика, пошли гулять, смотри какое на улице солнышко.

А внучке видно самой уже надоело играть в «козлятушек», поэтому возражений не последовало и она стала сама собираться на прогулку.