Сижу вот, вторую пищу -

Все о тебе, впрочем, знаешь…

Просто ты из тех немногих женщин,

Которых надо завоевывать каждый день.

Мне на это хватает сил и времени,

Я готова биться каждый день!

Я расстраиваюсь, что не отвечаешь,

Что молчишь ты месяцами, даже более.

Потому я научилась засыпать с тобой,

Просто представляя тебя рядом, боль

Неблизости зашив в карман,

И надев очки из хризантем надежды.

Если надо за твое вниманье биться

Каждый день – буду, как и прежде.

Если, чтобы встретиться,

Курить мне надо бросить – брошу.

Раз уж с выпивкой я завязала,

Значит, с сигаретами возможно.

Если надо голодать неделями,

Я готова, просто напиши – что надо.

Ты же человечек настроенья еще тот -

Я могу не выполнить программы.

Когда-нибудь…

Когда-нибудь я выйду из дома,

Как обычно, удрученно-зареванная,

А ты мена ждешь при входе,

Берешь за руку, и мы уходим…

Гуляем, держимся за руки,

Влюблено-заботливо смотришь,

С мягкостью мамы гладя,

Все тревоги поцелуем отводишь.

Как раньше, сидим на лавке,

Спокойствию себя предавшие,

Не вставляешь в колеса палки,

Цинично не унижаешь. – Как раньше…

Когда-нибудь снова в кафе

Я твой шелк руки буду поглаживать,

И, после кино посмотрев,

Прогуляемся снова по набережной.

«Ты доехала? – Спросишь опять. -

Спасибо за вечер чудный!»

И счастливая лягу спать,

Зарываясь в подушку. Когда-нибудь…

Пуповина

Если ты выйдешь замуж,

Переедешь в другой город, умрешь. -

Я точно не выдержу:

Я себя больше не вынесу.

Как это без тебя?

Вечная мерзлота? Темнота? Пурга?

Я накрою себя одеялом

И просто от слез растаю.

Разложится ткань сердечная,

Нервная карта памяти,

И, обезвоженная,

Оставлю без тебя – мир безбожный.

Но нет… сегодня какой-то врач

Мне сказал, ты давно меня бросила,

Малодушно отгородившись от боли,

Бесчеловечно, бескровно.

Связь, как пуповина между ребенком

И матерью, нежно заботящейся.

Просто надо уметь выдерживать:

Матерям бывает отказаться несложно…

Значит, уже тебя нет!? -

Пузырек пуст, и запах выветрился…

Мне так мало было отпущено:

Нить была болезненно рвущейся.

Давай вечером с тобой встретимся?

Когда клетка грудная разодрана в клочья,

Делай, что хочешь,

Живи, как знаешь,

А тебе все никак не хочется – маешься.

Пожрала, помыла, заправив машинку,

Вылепила из себя что-то красивое.

Купила новое платье, покрасила волосы. -

Не для себя. – Ну серьезно?

Где ты надеешься ее встретить?

В какой подворотне? В каком столетии?

И что ты при встречи сказать ей сможешь?

«Была да и осталась убожеством.

Давай вечером с тобой встретимся?

Опиумом по квартире развеемся?

Повспоминаем наш декаданс:

Стихотворений любовных танцы?»

Убей другого, ее, себя -

Ты не изменишь уже ни черта.

Грудная клетка уже разорвана,

Мечтой защита Лужина на клетки раздолбана.

И еще похудей, на всякий случай:

Вдруг, что в воображении у вас получится,

В конце концов, наплевав на реальность,

С которой у мысли нет связи.

Больше теперь не приснюсь

Я в тебя верю,

И все вынесу, если ты поверишь в меня,

Но тебе постоянно хочется думать,

Что ты в этом мире одна.

Ну все, все, хватит обо мне, как всегда…

Я отпускаю тебя

(Замотанные эти слова).

Я теперь все поняла.

Нельзя тягостно перемалывать,

Напоминать о себе звонками,

Письмами, поздравлениями –

Никаких позывных, обещаю.

Но все же чуточку знай,

Что я всегда у тебя есть.

Всегда жду погладить, утешить

(И буду молчать, когда ты спишь или ешь).

Хотя я люблю Абсолют в тебе

И к тебе кометой стремлюсь,

Мне нечего больше терять, признаю.

И больше теперь не приснюсь.

Лисенок

Как хотела бы я затискать своего маленького лисенка!

Чесала бы ему бочки, трепала за ушком,

Он у меня такой непослушный…

Но, увы, дело ушлое…

Совсем лисенок от рук отбился:

Взял да влюбился!