– Саня, что началось-то! – воскликнул Артём, сидя напротив Струкова в фургоне. – Мы же прям на стелс-операции![8]

– Самое время рассказать хайку, – улыбнулся Струков.

– Вообще, все не так уж и сложно звучит, – сказал я. – Зайдем туда, скажем правду, по сути, и заберем больного. Все официально, никаких проблем не должно быть.

Грэг покосился на меня.

– Это пиздец, – сказал он. – Вот никогда не говори тут такого. Тут все что угодно может произойти, даже если ты ебаный ангел.

У всех нас были поддельные документы Красного Креста, также предоставленные Машей. У нас было все, чтобы миссия прошла успешно.

Мы выехали на мост через Волго-Донский канал, быстро пересекли его, а дальше водитель повез нас крюком, направляясь к восточным воротам ЦИКРа, чтобы избежать лишних подозрений, потому что лагерь Красного Креста был расположен намного ближе к восточным воротам, чем к северным. Водитель довез нас прямо до ворот, освещенных ночными прожекторами. Мы вышли, договорившись с водителем, что вернемся примерно через час или полтора.

На посту никого не было. ЦИКР выглядел как цитадель, но как однажды сказал кто-то из оппозиции: «Непонятно, что они так охраняют… И зачем». Охранять-то было на самом деле нечего. Больные шок-деменцией никогда бы не преодолели трехметровые стены, даже если бы все разом освободились из камер. Гарнизон ЦИКРа составлял около четырех тысяч человек, один солдат на десять пациентов, но большинство из гарнизона старалось держаться подальше от бараков и стремилось покинуть ЦИКР как можно раньше к концу своей двенадцатичасовой смены.

– Это Красный Крест!.. – крикнула Анора. – Отзовитесь кто-нибудь!..

Мы услышали какое-то движение на сторожевой башне, и через некоторое время там зажегся прожектор, который направили на нас. Я поморщился и закрыл лицо руками от ослепляющего света.

– Блядь, опять эти уроды пришли. – услышал я голос солдата наверху. – Чё с ними делать-то… Достали они…

– Ну а тебе-то какое дело… Может, ты, Серый, нах, лечить кого-то будешь тут? – раздался второй голос из рации. – Пусть идут.

Грэг повернулся ко мне и подмигнул:

– Вот нормальные ребята, не то что вы, умники интеллигентные.

Прожектор погас, и вскоре одна из дверей в воротах распахнулась, и нам навстречу вышел молодой высокий парень с автоматом наперевес.

– Документы покажите, – сухо сказал Серый.

Анора передала ему пять паспортов Красного Креста, фамилия Струкова была заменена на Климов, а саму Анору на бумаге звали Оливия Левина.

– Оливия?.. – усмехнулся он. – Америкоска, что ли?

– Русского происхождения, – ответила Анора.

– Куда идете?

– Посмотреть нового пациента в камере Б106.

– Понятно, – солдат кивнул. – Прямо через детектор проходим…

Когда мы прошли металлодетектор, к нам подошло еще несколько солдат, которые обыскали нас на наличие оружия. Я подумал, что возможной причиной такой серьезной охраны является паранойя президента Циннова, что кто-то может использовать больных шок-деменцией против его режима.

Когда мы были официально пропущены внутрь, нас сначала провели в складское помещение, где мы надели демроновые костюмы. После этого нас повели вглубь изолятора в сопровождении трех солдат с автоматами. Бараки были многоэтажными – по три-четыре этажа, их было очень много, по сути, это был целый город.

Внутри барака, обозначенного буквой Б, был узкий и темный коридор с крохотными камерами, буквально два на два метра, перекрытые решетками друг от друга. В каждой камере было по одному больному. Везде было ужасно грязно и стоял тяжелый запах. Струков шел мрачнее ночи, Анора и Грэг выглядели безразлично, а Артём – растерянно. Я заметил в углу выключенного робота-уборщика и подумал, что, наверное, только благодаря таким роботам, здесь еще не вспыхнула эпидемия чумы.