Мы нарушим систему трехзначного числа созидания. Наш элемент выпадет, и его место останется свободным. В нашем клане три дома. Дом Земли, Дом Духа и Дом Тела. Наш второй, срединный, выпадающий, оставляющий место, для того чтобы структура не нарушилась. Еще не время нарушать. Не до конца созданное не должно быть разрушено. Необходима стабильность для внутренней стабильности следующих за нами поколений. Наш дом должен отвлечь на себя внимание от всего клана. За нами начнется погоня, но у клана будет время, для того чтобы закончить один цикл творения, а затем начать новый. Так показали Цифры. Цифры не лгут. У Цифр нет чувств. Зато у меня их с избытком».

– Мам, мы куда? – на Лали- Рэй смотрели внимательные глаза Феюса.

– В никуда, сын, – отчаянье вырвалось из нее вместе с фразой. Он услышал, понял.

– Где наш Водяной Буйвол? – спросил он, и улыбка светлой грусти, вобравшая в себя и теплые воспоминания и принятие неизбежного, скользнула по его лицу.

Как быстро он вырос. Уже пятнадцать. Совсем другой. Свежий бриз, – подумала Лали- Рэй, а вслух произнесла:

– Буйвол?

– Мы же собираемся в никуда? Дао Дэ Дзин, величайший из Управителей Потоков, исчез на Водяном Буйволе в никуда. Мы тоже рискнем как он?

– Рискнем. За утратой пути следует благодать.

– Благодать – это регресс.

– Каким ты стал наполненным, Феюс. Смотря, что подразумевать под благодатью. Если мыслить в концепции даосизма, то да – регресс, но есть и другие концепции. А вообще, для нас сейчас самая подходящая «знание без слов», не будем тратить энергию на слова. Просто смотри и знай.

– Я знаю, мам. Я буду молчать.

Сзади неслышно как кошка подкрался Белиам. Теплые ладошки прижали к Лали- Рэй семь слоев, собранных в одном теле. Доброта, любовь и чувство неуверенности втекали в нее тихими волнами.

– Мамочка, можно я тебя обниму? Или как это? Ничего, что я тебя обнял?

– Чего! – раздался требовательный, властный голос, и если бы она не знала, что он принадлежит девятилетней девочке, младшей из дочерей, она бы, наверное, вздрогнула. – Ты уже седьмой раз, ее обнимаешь!

– Не ее, а маму, – спокойно ответил Бе ли ам. – Я обнимаю, маму.

– Мама, не разрешай ему! – вновь приказала Нэнси.

– Иди к нам, мы тебя тоже обнимем. – Лали- Рэй послала Нэнси примирительную волну.

– Мам, из шара Нэнси, звучит голос. – шепотом сказал Белиам, еще крепче прижимаясь к матери.

– Он что, что там говорит? – волновалась, все еще находясь на расстоянии, Нэнси. – Что? Опять про шар? Он просто хочет отобрать его у меня.

– Нет! Не хочу! – слова форсированно выпрыгнули и громко пристукивая унеслись в сторону Нэнси.

– Шар говорит! Мам, шар говорит. Вот это шар.

Одной рукой все еще обнимая мать, младший из сыновей указывал на платок-сумму, раскинутую на полу. Из нее возвышалась гора странных, ненужных вещей, брошенных туда руками Лали- Рэй.

– Малыш, я обещаю тебе, что разберусь с этим, как только мы доберемся до пристанища, – руки матери, гладили светлую, кудрявую голову сына. – Нэнси, детка иди к нам, солнышко.

Нэнси задумалась на мгновение насупив брови, но в следующую минуту уже неслась к ним солнечным потоком, вплетая свои изящные пальцы в венок из рук, изо всех сил стараясь подражать Белиаму. Но, как всегда, холодная отстраненность и совсем не детский внутренний заряд, мешали ей полностью погрузиться в состояние момента. Ее мозг работал с опережением, мысли пребывали в будущем.

– Я могу обменять его, – сказала она и подняла на Лали- Рэй глаза грозового неба. Тонкие, выразительные очертания лица, сияющие светом волосы, высокий лоб и скулы – все обещало, что скоро, достигнув цикла цветения, она будет красавицей. – Могу обменять, – повторила Нэнси, ожидая вопроса.