Стена из Шурунов на миг погасла, демонстрируя черный прямоугольник, и из темноты послышался сначала звук барабана, а вслед за ним, чеканя шаг, появились синие мартышки, выстроенные в четкие ряды батальонов. Масса нарастала, давила на сознание Славика, пытаясь захватить его и смешать с сознанием мартышек, надвигающихся на Великого Кутюрье. Славику тоже захотелось встать в строй и маршировать. Он поднялся, отряхнулся от пыли… Пыль с хрустальным звоном посыпалась на холодный мрамор – пчелы… мертвые пчелы…

Славик не стал маршировать. Он отделил эту мысль, рассмотрел ее и понял, что она не его. Это была мысль массового бессознательного, а он, Великий Кутюрье и Режиссер, никогда не скатывался до состояния управляемой толпы. Он вообще неуправляем! Неуправляемый, добрый… дурачок! Пусть так и будет! «Это все не по-настоящему, все не по-настоящему» – твердил себе под нос Славик и бочком, бочком пятился к стене из Шурунов.

Шуруны попытались сбросить с себя изображение мартышек, но не смогли. Единственное, на что их хватило в этой ситуации, так это организовать узкий проход сквозь стену и поместить над ним красную лампочку с надписью: ВЫХОД. В ушах у Славика надрывалась сирена, пальцы рук нервно бегали по несуществующим клавишам. Было похоже, что бегают по клавишам, так-то они просто дрожали, но Славик упорно представлял клавиши, пока с неба не свалился рояль, перекрыв к чертям собачьим путь к отступлению.

– Продолжаем наш спектакль? – неуверенно спросил Славик пустоту возле себя. Пустота сжалась и заледенела.

– Даже не думай, крыса! Садись и играй! Музыка Правителя успокаивает.

Рядом со Славиком возник бочонок-Крэгир. Охотника за Мирами потряхивало и весьма ощутимо. Он покрылся красными пятнами, но взгляд был такой непреклонный, что Славик буквально спинным мозгом почувствовал, как его заковало в железные тиски чувством долга и еще каким-то чувством, от которого желудок тихо ухнул в пятки. Мысли зашуршали шустрыми мышустиками: «Нет, нет, пожалуйста!» Оказывается, Крэгир еще не исчерпал амплуа воина! Великий Логус, этот взгляд! Взгляд у располневшего, всегда угрюмого Охотника за Мирами говорил, что со дна его бочкообразного тела всплыли острые пики и наточенные мечи.

Славик сдался. Сам не понял, как это случилось, но он сдался этой внезапно возникшей силе. «Не навсегда. На время, – утешал себя Великий Кутюрье. – Только до тех пор, пока все не вернется на круги своя». А в это время пчелы леденели, покрывались коркой льда и с хрустальным звоном падали на такой же холодный пол. Славика переполнили тянущие из груди сердце чувства. Он сел за рояль и начал играть.

– Мам, давай так, сейчас мой черед! Теперь ты меня слушаешь! Мы тебя все время слушали, поддерживали как могли. Отец сказал, что мы тебя должны поддерживать. Так вот, мы это делали. Даже в дурацких гнездах спали исключительно из уважения к тебе. – Феюс боковым зрением заметил, как Белиам молча поднял руку с вытянутым указательным пальцем. – Ну, чего?

– Вообще-то, тут кругом полно змей, – извиняющимся тоном проговорил Белиам. Нэнси вскрикнула и, уцепившись за ближайшую ветку, с завидным проворством оторвала ноги от земли.

– Каких змей? При чем тут змеи? Ты, Бел, думай, что говоришь. Если бы тут были змеи, то все равно спать на этой верхотуре безопасней бы не стало. Они бы легко к нам залезли, если бы здесь водились. Мы спали в гнездах, потому что мама нам сказала.

Белиам опять поднял руку вверх и, не дождавшись, когда брат спросит, выпалил:

– Вообще-то, эти деревья оплетены вьюнком, а он выделяет ядовитый сок. Для змей ядовитый. Змеи не дурачки, на эти деревья не забираются. Инстинкт самосохранения.