Мы обменялись рукопожатием.

– Было приятно познакомиться с вами, Кейт Тернер. Может быть, мы еще увидимся. Если вы решите сюда телепортироваться.

– Может быть.

Выходя из кафе, я поймала себя на том, что продолжаю улыбаться. Возможно, я все-таки приняла правильное решение, переехав во Флориду. Где нас никто не знает. Где мы можем завести новых друзей, создать новые воспоминания. Где мы будем жить в пространстве, не заполненном одними только горестями и сожалениями. «Пожалуйста, – подумала я, – пожалуйста, пусть здесь все будет по-другому. Пожалуйста, пусть я буду здесь другой».

Мы с Алекс сидели в моем внедорожнике, припаркованном возле старшей школы Шорхэма, наблюдая за проходящими мимо родителями и учениками. По дороге Алекс почти все время молчала, а теперь сидела, сложив руки на коленях, и ее длинные каштановые волосы падали на лицо, закрывая его от моего обеспокоенного взгляда.

– Нам пора, – мягко произнесла я.

Алекс пожала плечами, а я так и не поняла, что это означает – «да», «нет» или что-то между.

– Мы ведь не хотим пропустить вводное собрание, – продолжала я.

– Мы? – язвительно повторила она. – Мне все равно. Могу и пропустить.

– Это новая школа, дорогая. Нам может пригодиться любая информация. Например, кто твой школьный психолог-консультант или… не знаю… где находится кафетерий.

Моя семнадцатилетняя дочь бросила на меня испепеляющий взгляд.

– Я знаю, где находится кафетерий в моей старой школе. Именно ты настояла на том, чтобы мы переехали сюда. Почему бы тебе не пойти и не узнать всю важную информацию, которая, по твоему мнению, нам нужна?

Я на мгновение закрыла глаза. Можно было бы огрызнуться в ответ, но что толку? Моя девочка, еще недавно хохотавшая над глупыми видео с кошками, громко и фальшиво певшая в душе и неизменно излучавшая оптимистичную решимость, превратилась в кого-то другого, в кого-то, непохожего на мою дочь. В кого-то встревоженного, раздражительного, злого. Алекс через многое прошла. Мы обе через многое прошли. Вот почему я не могла позволить себе несдержанность. Вот почему я должна была оставаться спокойной и уравновешенной, чтобы помочь нам пережить этот переходный период.

– Давай просто зайдем ненадолго. Если решишь, что тебе это не нужно, мы всегда можем уйти.

Я отстегнула ремень и выбралась из внедорожника. Я не знала, последует ли Алекс за мной, поэтому обрадовалась, когда через несколько секунд услышала, как хлопнула дверца.

Мы влились в поток родителей и учеников, направлявшихся в школьный спортзал. Алекс, понурая, шла рядом со мной, сложив руки на груди. Девочка она высокая и уже к седьмому классу превзошла меня ростом. Мы с Эдом шутили по этому поводу, гадая, от кого из наших семей, где все были середнячками, она унаследовала такие гены. Я хотела сказать ей, чтобы держалась прямо, гордо, но вовремя прикусила язык, понимая, что сейчас мой совет ей не нужен.

В спортзале царил хаос. Едва войдя, мы остановились и огляделись. Ученики и их родители толпились у расставленных длинными рядами столов, чтобы записаться в тот или иной школьный клуб или спортивную команду и поговорить с тренером. Медленно пробиваясь сквозь толпу, я указала дочери на несколько клубов, которые, по моему мнению, могли бы ее заинтересовать. Клуб для выгула собак из приюта. Школьный журнал. Хоровая группа а капелла. Алекс только молча качала головой.

– Вон там записывают в теннисную команду. – Я указала на еще один стол. Она повернулась, и на ее лице наконец отразился какой-то интерес. – Пойдем посмотрим.

Броскую, с золотыми и серебряными блестками табличку украшали надпись, выполненная яркими красными буквами, – «ЖЕНСКАЯ ТЕННИСНАЯ КОМАНДА “ПАНТЕРЫ”», – и изображение черной хищницы с огромной теннисной ракеткой.