Глаза Алекс наполнились слезами. Она глубоко вдохнула и выдохнула, изо всех сил стараясь взять под контроль эмоции.

В общем, так. Я стояла и чувствовала, что краснею, чего терпеть не могу. Но все-таки старалась, насколько возможно, сохранять спокойствие и продолжала смотреть прямо на тренера. Он на меня ни разу не взглянул. Мне кажется, он и имя мое не помнит и не знает толком, на что я способна на корте.

И тогда я подумала, что, возможно, в этом-то и проблема. Я провела целую неделю на тренировках, а тренер ни разу меня не посмотрел. Наблюдает он по большей части за теми девушками, которые попали в состав. Как будто только они важны, а остальные так, в придачу.

Дафна на собрании вела себя, словно только что выиграла Уимблдон – улыбалась, трясла волосами. Эта идиотка Шэй, которая боготворит Дафну, все время повторяла, как попугай: «Я знала, что ты получишь первый корт. Я так и знала».

Алекс засунула в рот палец, показывая, что ее вот-вот вырвет.

Тренер наконец поднял руки и сообщил: «Помните, это всего лишь первый матч. Я уверен, что по ходу сезона в составе будут изменения. И у каждого, кто захочет побороться за место, будет такая возможность».

После встречи все разошлись. Я вернулась на корт с корзиной, полной мячей. Мне нужно было поработать над подачей, моим самым слабым местом в игре. Отец всегда заставлял меня выходить на тренировочный корт после проигрыша. Всегда говорил, что нельзя позволить себе проявлять слабость. Я тренировалась до тех пор, пока не заболело плечо. Но это было даже приятно, потому что с каждым ударом уходила и частичка злости и недовольства.

Закончив, я собрала мячи в корзину и пошла к кладовке, которая у нас рядом с раздевалками. Все девочки уже ушли, но дверь кабинета тренера Таунсенда была приоткрыта, и там горел свет. Я подумала, что, может быть, стоит зайти к нему и поговорить. Я вспомнила отца, и его слова, которые он говорил мне тысячу раз, прозвучали у меня в голове громко и ясно, словно он стоял рядом: «За все, чего ты хочешь, нужно бороться. Никто и никогда ничего тебе не подаст».

Я решила, что так и сделаю. Войду и поговорю с ним. Спрошу, как здесь работает система челленджей[12], и предложу посмотреть меня на тренировке. У самой двери я замешкалась – не знала, стоит ли постучать. А потом услышала какой-то звук, похожий на тихий стон. И резкий вдох. Я даже подумала, что кому-то плохо. Но эти звуки продолжались и становились громче.

А потом я услышал голос. Женский голос. И поняла, что в кабинете с тренером девушка. Сначала я решила, что это Келли, потому что у бассейна Дафна сказала, что Келли на него запала. И на тренировке в тот день тренер помогал Келли корректировать форхенд, стоял очень близко к ней и держал руку на ее талии. И вот теперь в его кабинете…

Да, мне нужно было сразу же уйти. Почему я не ушла? Я шагнула чуть влево и заглянула в комнату. Так вот, там была не Келли. На столе тренера спиной ко мне сидела Дафна. Совершенно голая. Ее теннисная майка и юбочка валялись, скомканные, на полу. Тренер Таунсенд стоял между ее ног и держал руки на ее бедрах. Дафна стонала и обнимала тренера за шею. Они занимались сексом. Я видела, как они занимаются сексом.

Алекс зажмурилась и закрыла лицо рукой. Покачала головой, опустила руку и снова посмотрела в камеру.

Сначала я просто опешила. То есть да, я понимала, что происходит. Но они делали это прямо там, в его кабинете, куда мог войти любой. Зачем рисковать? Я не могла это понять.

Я сказала себе, что надо уходить, пока они не заметили меня. Но потом подумала, что, во-первых, то, чем они занимаются, неправильно, а во-вторых, никто никогда не поверит мне на слово. Я достала телефон, открыла камеру и начала снимать. Наверно, это заняло всего секунд двадцать, но мне показалось, что прошла вечность. Потом я повернулась и тихонько вышла.