– Вы совсем меня не щадите, – покачал головой каганетт. – Позвольте хоть как-то загладить вину…

– Так. Кажется, вы что-то задумали, – решив немного подыграть, подмигнула ему я.

Амирош заметно расслабился. Он до сих пор вызывал во мне смешанные чувства. С одной стороны, каганетт был очень обходителен, галантен и явно пытался мне покровительствовать. С другой стороны, его привлекательная внешность, отточенность речи и безупречные манеры как будто выдавали в нем актера, который всегда думает, прежде чем сказать, и который прекрасно отдает отчет в собственном уме и безупречности. И те уверенность и продуманность, с которыми он действовал, невольно отталкивали меня. Казалось, еще чуть-чуть – и он выдаст свои коварные планы, обнажив лицо придворного лицемера и манипулятора.

Я совершенно ему не доверяла, но все же покупалась на его харизму. Несомненно, Амирош превосходно разбирался в людях и умел найти подход к каждому. И я, хоть и идя на поводу его слов, все равно старалась держаться настороже.

– Прошу, следуйте за мной, – улыбнулся моим словам каганетт, уводя меня вглубь парка.

Парк, разбитый за стенами дворца, как, кажется, было принято во всех резиденциях императора, был обнесен такой же высокой несокрушимой стеной, как и весь город. Это придавало ему некоторый уют. Зеленые лужайки были тщательно выстрижены, а небольшие рощи сменялись круглыми декоративными прудами, в которых плавали причудливые рыбки.

Мы с Амирошем шли по одной из узеньких тропинок в укромной части парка. Здесь кроны деревьев свисали прямо над нашими головами, образуя удивительный живой коридор. Мне нравилась прохладная сень листвы. И то, что я прохожу здесь вместе с Амирошем даже немного смущало. Но вскоре деревья расступились, и мы вышли к самой стене, где рос густой кустарник. Здесь же был обустроен небольшой пруд, поросший эберианскими кувшинками.

На берегу пруда я увидела мальчика лет тринадцати. Он сидел боком к нам и смотрел на водную гладь. Его волосы цвета соломы были сильно растрепаны, а бледное, покрытое веснушками лицо выглядело задумчивым.

Только рассмотрев мальчишку, я заметила, что он кого-то держит на руках. Вскоре я разглядела черного и лохматого, похожего на неуклюжего медвежонка, щенка.

Заметив наше приближение, мальчик тут же вскочил, повернулся к нам и упал на колени, бережно протянув щенка Амирошу. Тот сошел с тропы, взял на руки черный комочек и обратился ко мне:

– Эту породу разводят только в одном поселении, к северу от Аникурта. Сначала я хотел приобрести коня, тем более, я слышал, вам подарили прекрасную сбрую. Но лучшие лошади у нас выращиваются на западном побережье, а здешние клячи вас просто недостойны. Поэтому я решил, что этот пес станет для вас лучшим подарком… и, возможно, лучшим другом.

И Амирош передал мне щенка. Я, не боясь испачкать наряд, взяла его без колебаний. Сойдя с тропинки, я присела на траву у пруда, заставив бедного мальчика неуклюже попятиться.

– Встань, – велела я ему, стремясь избавить мальчишку от неловкой позы.

Мальчик робко выпрямился, но остался сидеть на коленях и не смел поднимать глаз.

– Этот мальчик прекрасно ладит с собаками, по словам его хозяина на псарне, – заметил, тем временем, Амирош. – Он может рассказать вам все об этой породе и уходу за ней, а также обучить ваших слуг, чтобы пес был досмотрен и правильно выдрессирован.

Я положила щенка себе на колени, со скрытым умилением глядя на его возню. Внешне он был похож на сенбернара или бернскую овчарку – висячие уши, толстая морда, густая трехцветная шерсть и невероятно умные глаза. Но щенок есть щенок: повертевшись у меня на руках, он сошел на лужайку и стал что-то вынюхивать в траве.