– Спасибо, – все так же грубовато сказала я, одним махом осушив добрую половину. Это был слабый алкогольный напиток. Не пиво и не сидр, но что-то вроде того. Послаще, как наливка, но бурого оттенка по цвету, почти как какао.

«Спаивают, ну и ладно», – подумала я, опрокидывая в себя оставшиеся полкружки.

И попросила налить еще.

Что было потом, память показывала обрывками. И вовсе не потому, что я была пьяна. У меня началась лихорадка. Помню, как сама прошла наверх, как отмахивалась от служанок, пытавшихся меня вымыть, как вошел врач, старик с обеспокоенным лицом, и долго осматривал рану. В конце концов, моя нога подверглась тщательной перевязке, но я слышала обрывки фраз о «возможности заражения» и «воспалении легких от переохлаждения».

А мне было просто наплевать.

И я забылась в бредовом сне. Впервые в своей жизни я потеряла сознание от болезни и слабости.

Очнулась я уже не в трактире. Глаза ужасно болели, как будто вчера я весь день провела перед монитором компьютера. Сквозь полуопущенные веки я рассматривала маленькую комнатку, в которую меня поместили. Если бы не мебель и домотканый ковер на стене, я бы решила, что нахожусь в бане – стены состояли из простых обтесанных бревен, в промежутках между которыми виднелся мох. Маленькое окошко, в которое я едва ли смогла бы пролезть, располагалось прямо над моей постелью (очень мягкой и уютной, надо сказать). В углу, наискосок от меня, стоял небольшой темный комод, на котором были разложены салфеточки и расставлены вазочки. Дверь была плотно прикрыта. У изголовья кровати я обнаружила столик с миской, стаканом и тряпицами.

«Наверняка у меня был жар и меня спасали. Это определенно больница. Вот бы на Земле были такие палаты!»

За окном светило солнце и даже слышалось щебетание птиц. Прекрасная погода прекрасного дня.

«Интересно, сколько я проспала?»

Я приподнялась на постели и только тогда поняла, как плохо себя чувствую. Голова болела, горло распухло так, что я явно не смогла бы проглотить даже крошку, а слабость в теле напоминала о перенесенной лихорадке. Дышалось тоже тяжело.

«Ага, все признаки ангины. Главное, чтобы и вправду не было воспаления легких или какого-нибудь бронхита».

Вспомнив о событиях в лесу, я в тревоге высунула из-под одеяла свою ногу. Она была аккуратно, я бы даже сказала, идеально перевязана.

«Где рюкзак?» – проскочила мысль.

Он обнаружился под столиком на полке. Все было на месте, правда, тщательно просушено.

«Честные люди на славу позаботились обо мне», – с благодарностью подумала я, откидываясь на подушки, так как на осмотр своего имущества я потратила все свои силы.

Я проснулась от того, что кто-то заглянул в мою комнату. Осторожно открыв глаза, я, к своему удивлению, увидела молодого человека с невероятно знакомой мне внешностью. Неожиданное воспоминание из земного прошлого как ножом полоснуло сердце. Пораженная, я моргнула, ожидая, что видение рассеется или, наоборот, мой воспаленный мозг прояснится. Но, снова открыв глаза, я увидела перед собой того же юношу, внимательно и встревоженно глядевшего на меня.

Он был высок ростом и весьма плотного, во всяком случае, мускулистого телосложения. Серо-голубые глаза смотрели с прямотой и уверенностью, но и с какой-то потаенной мягкостью, что, должно быть, заставляло таять сердца многих девушек, способных разглядеть нежность во взгляде этого сильного и, несомненно, умного человека. Коротко остриженные каштановые волосы торчали забавным чубом вперед так, что, отрасти он их немного подлиннее, могла бы получиться челка. Овальное лицо и небольшой рот дополняли картину. Я помнила, как взрослые говорили, что, не будь он таким подвижным в детстве, он мог бы сильно располнеть, впрочем, и сейчас он явно сдерживал свою фигуру физическими упражнениями, благодаря которым вместо теоретического толстяка я видела перед собой необыкновенно привлекательного и мужественного мужчину.