– И что? – смеяться Бавыкин перестал.

– Я смогу управлять деньгами, всеми. Я смогу расплатиться и с Манукяном, и с Фонаренко, и с тобой.

Бавыкин присел на ручку кресла, морщины побежали по его лбу, словно энцефалограмма, фиксируя редкую мозговую деятельность в его голове. Бавыкин сейчас пытался думать сложно. Он пытался понять, можно ли провернуть все то, что обещал Вадим, что для этого потребуется – кому позвонить и к кому обратиться, не брешет ли этот парень про психованную жену и нужен ли им в этом деле Манукян. Цепочка мыслей оказалась непозволительно длинной и оборвалась.

– Ну-ка, еще раз и с самого начала – как для протокола! – гаркнул Бавыкин. «Пусть расскажет еще раз, и еще, и если где-нибудь собьется, будет знать, как меня дурить!», – сердито подумал он. Но мечты, мечты о больших деньгах уже охватывали его, застилая глаза туманом. Туман пробирал до мурашек и простирался далеко-далеко, подступая к порогу почернелого деревянного дома в рязанском поселке. Москва начинала оправдывать надежды.

* * *

Проехав несколько километров Новорижского шоссе и свернув на одном из поворотов, «тойота» Вадима остановилась на подступах к приземистому замку, родовому гнезду Смирновых, сложенному в начале девяностых из красного кирпича. Этакий оплот феодала, окруженный внушительной стеной, напоминал о тех временах, когда денег было меньше, а опасностей – больше. Люди уровня Смирнова давно пооставляли свои старые замки, сменив их на белоколонные дворцы – гибриды барских усадеб и советских домов культуры, или на современные шале со страниц западных журналов. Цитадель Смирнова все держалась, свидетельствуя о старомодности и непритязательности ее владельца, о нежелании менять обжитые места.

– Домик что надо у тестя твоего, – одобрительно присвистнул Бавыкин, отдавая должное «классическому стилю», популярному в провинции до сих пор. – Наворовал, видать, много, а сильно не выпендривается. Забор вон отгрохал какой.

Не слушая его, Вадим несколько раз призывно посигналил. Он ожидал открытия ворот, но распахнулась лишь боковая дверь. Показался Семен, один из смирновских охранников. Чинно, без спешки он проследовал к машине.

– Здравствуй, Вадим! Давно тебя не видел. А в доме и нет никого, кроме меня, – произнес этот седоусый отставной военный, глядя не столько на Вадима, сколько на его сопровождающего.

«Колючий старик, – подумал Бавыкин, – небось, вохровец».

– Ты по какому-то делу? – спросил Семен.

– Я по делу, – ответил Вадим нетерпеливо и кратко. – Открой ворота – мы заедем.

Семен задумался, напрягая лоб:

– Тебя я могу впустить – ты муж Елизаветы Георгиевны, а вот кто с тобой рядом?

– А тебе ли не все равно, папаша, кто я? – взвился Бавыкин.

– Я здесь все охраняю, – пояснил Семен, выдерживая прежний спокойный тон.

– А мы не украдем.

– Послушай, Семен, давай мы заедем, а там разберемся, – увещевающе попросил Вадим.

– Елизавета Георгиевна велела посторонних не пускать.

– Лиза – так она здесь?! – воскликнул Вадим.

– Она была здесь пару недель назад – приезжала на похороны отца. Тебя я на похоронах не видел.

Пропустив упрек мимо ушей, Вадим с нетерпением продолжал:

– А уехала куда?

– Не знаю, не посвятила меня в планы.

– В Россию или за границу?

– Говорю же, не знаю.

– Послушай, – обратился к Бавыкину Вадим, – давай ты пока здесь подождешь, а я пойду в дом и попытаюсь выяснить, куда уехала Лиза.

– Чего это? – возмутился Бавыкин. – С какой это стати?

– Ну, видишь, Семен не пустит тебя.

– Э-э-э, – поманил Бавыкин охранника, – ты чего самоуправствуешь? Я вообще-то с ним, друг семьи, так сказать.