Секретарь, конечно, не мог упустить случай похвастаться своими знаниями.

– Мой отец служил Ранджиту Сингху, – добавил Кунвар. – Он рассказывал, что махараджа нередко сиживал на крыше дворца с наложницами из своего гарема и любовался «Кохинором».

Застеснявшись собственного многословия, он тихо удалился.

– На месте махараджи я предпочел бы любоваться прекрасной женщиной, нежели самым драгоценнейшим из камней, – негромко сказал Гарольд и выразительно посмотрел на Эммелин, которой, конечно, и предназначались его слова.

Секретарь был мастером преподносить Эммелин такие вот завуалированные комплименты, понятные, как он думал, только им двоим. Девушка послала ему одобрительную улыбку и скромно потупилась. Бенедикт все это заметил и разозлился, но сдержался и сказал спокойно:

– Вряд ли вы когда-нибудь могли бы оказаться на месте махараджи, Кинни.

Лоуренс, офицеры и миссис Шепард расхохотались. Рассмеялась и Эммелин, что Бенедикта весьма порадовало. Секретарь метнул на соперника злобный взгляд, но поскольку тому удалось придать своему голосу интонацию добродушной шутки, то Гарольду ничего не оставалось делать, кроме как посмеяться вместе со всеми. Шепард и Невилл стали подробно расспрашивать Лоуренса о мерах предосторожности, несомненно необходимых при хранении и перевозке драгоценного камня, а тот говорил, что это уже, хвала небесам, не его забота, и отшучивался: с глаз долой – из сердца вон. Некоторое время все обменивались замечаниями на эту тему, пока в гостиной снова не появился слуга.

– Мой господин, – сказал он, обращаясь к Лоуренсу, – пришел Малик Рам. Его командир отправляет вестового в Амритсар и спрашивает, не нужно ли также и вам передать туда что-нибудь.

– Проси его, Кунвар.

Через минуту в гостиную вошел один из младших офицеров индийской кавалерии. Бенедикту не понравился живой интерес, с которым Эммелин устремила на вошедшего свои голубые глаза. Он постарался убедить себя, что это лишь простое любопытство. Кавалеристы-индийцы держались обособленно, а сейчас девушка могла в подробностях разглядеть пример их замысловатого одеяния: желтый халат до колен, поверх него ярко-желтая короткая куртка с затейливым орнаментом черного цвета, широкий кушак, просторные шаровары, мягкие кожаные ботинки и, конечно, тюрбан, обмотанный вокруг головы и каким-то чудом на ней держащийся. Смуглое лицо индийца густо покрывали борода и усы, а на руках постукивали браслеты из разноцветного бисера. Быстрый ответный взгляд, которым он окинул Эммелин Уорд, также не понравился Бенедикту. Впрочем, Малик тут же повернулся к Джону Лоуренсу.

– Сэр, мой командир прислал меня спросить…

– Да-да, я знаю, – торопливо перебил его Лоуренс, вставая. – Очень любезно с его стороны. Пройдемте со мной, Рам, заберете чертежи. – Он обратился к своим гостям: – Прошу меня простить, леди и джентльмены.

– Да и нам тоже пора, – заметил полковник Шепард, грузный седеющий мужчина, вставая вслед за ним.

Малик шагнул вслед за чиновником и вдруг замер: его внимание привлек мерцающий на столе бриллиант, черные глаза хищно блеснули.

– «Кохинор!» – с благоговением проговорил он.

– Вы видели его раньше? – с любопытством спросил Лоуренс.

– Только однажды и лишь издали.

– Хотите взять его и посмотреть поближе, Рам?

Тот покачал головой:

– Нет, сэр, ни за что! Этот бриллиант прекрасен, но он навлекает беду на тех, кто к нему прикоснется.

– Ой, а мы все его трогали! – испуганно воскликнула миссис Шепард.

– Дорогая моя, это всего лишь глупые местные суеверия, – насмешливо успокоил ее полковник. – Вот, глядите, Рам, я прикасаюсь к камню, – он сопроводил свои слова действием, – и никакой огонь небесный меня не поражает.