Сердце щемит, но только потому, что он, как ни печально, говорит правду.

В свое время я прочла немало нотаций девушкам, которые принимали неверные решения. Неудивительно, почему меня считают склонной к осуждению.

– Наверное, мне пора это прекратить, – признаюсь я еле слышно.

Крю наклоняется ближе и задевает меня плечом, отчего по коже бегут мурашки.

– Что прекратить?

– Постоянно всех осуждать. – Я встречаюсь с ним взглядом. – Ты был прав. Как и все, кто говорил мне об этом.

– Ах, маленькая Пташка кое-чему научилась во время проекта. – Он протягивает руку и заправляет прядь волос мне за ухо. – Я тобой горжусь.

От его прикосновения кожу окутывает теплом, и я пытаюсь прогнать незнакомое ощущение. А еще ему не стоит говорить мне такие слова.

Может статься, что это начнет мне слишком сильно нравиться.

– А ты уже узнал что-нибудь о себе? – с надеждой спрашиваю я, стараясь не обращать внимания на бабочек, которые запорхали в животе от его прикосновения.

– Да, узнал, что ты считаешь меня мудаком.

Я хмурюсь.

– Я этого не говорила.

– И не нужно. Я и так вижу.

Мне уже говорили, что все эмоции написаны у меня на лице…

– А еще ты считаешь, что я веду себя так, будто мне принадлежит вся школа.

– Хм, так и есть.

– Она принадлежит моей семье, – поправляет он.

Я закатываю глаза.

– Как скажешь.

– А ты сегодня дерзкая, Пташка.

– Такой и становлюсь, когда ты лезешь в мои личные дела. – Я постукиваю карандашом по тетради. – Мы вообще будем сегодня заниматься проектом?

– Да. Давай. – Крю откидывается на спинку стула, не сводя с меня глаз. – Хочу взять у тебя интервью.

Меня охватывает беспокойство, отчего я сразу начинаю нервничать.

– Может, лучше я у тебя?

– Нет. – Он мотает головой. – Вчера вечером я придумал несколько вопросов. О том, что хочу о тебе узнать.

Почему его слова звучат как угроза?

– Поверь мне. Я не стану все о себе рассказывать.

– Мне казалось, суть проекта как раз в этом.

– Ты должен анализировать меня. Пытаться понять, а не просто выудить у меня всю информацию, – напоминаю я.

– А ты всегда умеешь все усложнить, – его слова звучат утвердительно.

А еще ранят, и мне от этого тошно.

– Ладно. Задавай свои вопросы.

Крю берет телефон, открывает заметки и, нахмурив брови, просматривает все, что туда внес. Я пользуюсь возможностью его рассмотреть, полюбоваться точеными чертами лица. Резкой линией челюсти и мягкими губами. Пропорциональным носом и острыми скулами. Густыми бровями и светло-голубыми глазами. Его лицо, словно произведение искусства, такое можно увидеть на картине столетней давности. У бездушного аристократа в облегающем трико, которое подчеркивает мускулистые ноги, и бархатном пальто, демонстрирующем немыслимое богатство.

Крю вписался бы в ту пору и вписывается сейчас. Каково это, знать свое место? Быть уверенным в нем?

Я думала, что знаю, но с тех пор, как начался проект, сбита с толку. Чувствую себя не в своей тарелке.

– Итак. – Низкий голос Крю вырывает меня из размышлений, и я снова сосредотачиваюсь на нем. – У тебя есть увлечения?

– Какой пространный вопрос. – Погодите, я что, дразню его?

– Зато верный способ узнать, что тебе нравится. – Логично.

– Я люблю путешествовать.

– Где ты уже побывала?

– Много где. Объездила всю Европу. Была в Японии. Ездила в Россию несколько лет назад.

– И как оно? – Я замечаю, что он делает заметки. Хм-м.

– Ходила с родителями на выставку.

– Точно. Они заядлые коллекционеры.

– Да. Мама стала экспертом в мире искусства. Поедет куда угодно, чтобы заполучить понравившийся экземпляр. Мы летали в Россию пару лет назад. В феврале. Стояли жуткие морозы. Мы задержались там на несколько дней, потому что рейсы постоянно отменяли из-за погоды, – объясняю я.