– Да я тревожусь за возможные потери. Хватит с нас Игоря Марковича, что вдруг не в шутку занемог. Есть подозрение, что он пивком здоровье поправляет.

– Зачем вы так? – отозвалась Лена. – Заболел человек. Вам-то хорошо, уже излечились.

– Вы правы. Итак, предлагаю план. Пока не жарко, шлёндаем по Роквилл-пайк, и все попутные шопы будут наши.

Дамы захлопали в ладошки.

– А в самой столице нас ждут Белый Дом и Капитолий.

– А я знаю, почему его так зовут! – сказал Мишаня. – Потому что стоит на капиталистическом холме.

– Так оно и есть, – добавила Лена. – Там собирается американский парламент, именуемый конгрессом,

– И если, – продолжил я, – этот самый конгресс сегодня не заседает, мы полюбуемся архитектурным шедевром изнутри. В отель возвращаемся на метро. Отъезд на конференцию в двенадцать тридцать. Идёт? Единогласно.

Мы вышли на свежий воздух.

– Предлагаю темп аллегро. По-итальянски означает весело, в смысле – быстро.

– Цигель-цигель.

– Мишаня у нас полиглот.

– Да не, я только один ростбиф съел. А вот пивка бы сейчас выпил.

– Потом-потом. Аллегро-цигель. Лена, что такое интересное вы обнаружили на газоне?

– А травка-то – будто наша.

– Так оно и есть, – согласился я. – В логове мирового империализма – русская трава Пырей, овсюг, полевица и такие родные одуванчики. Дурят нашего брата, ох, дурят.

– Уже опухли, – вздохнул подопечный.

– Бедный Мишаня, – посочувствовал я, с укором взглянув на бессердечную Татьяну.

– Да не, Палыч, я про одуванчики.

– А? И правда, опушились.

– Я только не пойму, – удивилась Таня, – почему они картошку не сажают? Ни одного огорода! Одна трава кругом, всё сорняками заросло.

– Тут дело политическое. Знаете, какого цвета американская земля? Кто угадает, получит доллар. Мишаня, стоп! Зачем ты Америку разбульдозил? Руки прочь, а не то – рашен, гоу хоум.

– Командир, земля красная. Гони бакс.

– Ты не угадал, а докопался. И вместо грина получаешь жилище индейца – фиг-вам.

– А всё-таки, насчёт картошки? – спросила Таня.

– А, да. На красной земле и клубни вырастают цвета советского флага. Поэтому ихний конгресс во время холодной войны картофель сажать запретил – во избежание пропаганды чуждых идей. Американцы – патриоты, и потому картошку с тех пор завозят из Канады. Смотрите, как много интересного вы почерпнули за какие-то полчаса. Итак, американская почва красная, а доллары зелёные. Красная земля, зелёные деньги – что ещё нужно для счастья? Кстати, о баксах, – я хлопнул ладонью по лбу, – где вы храните суточные? Прямо на себе? Неразумно.

– Почему, Палыч?

– Объясняю. Американские деньги обладают удивительной способностью быстро улетучиваться. Причём уловить точный момент исчезновения из кошелька владельцу не удаётся.

– Что-то похожее я читала.

– Может быть, Леночка. Важней другое.

– А что именно? – спросила Татьяна.

– Большая часть коренного населения Вашингтона – американцы африканского происхождения.

– Точно. Негритосов тут, как собак нерезаных.

– Мишаня, ты не поверишь – ни одного негра на всю страну. Одни афроамериканцы. А за «негритоса» тут можно и на нары загреметь. Так, это я о чём? А, да, кстати, о тюрьмах. В американской столице чрезвычайно высокая преступность. Поэтому деньги лучше держать в гостиничном сейфе.

– Неужели здесь так опасно? – Лена прижала сумочку к груди.

– Днём-то тут спокойно, Вашингтон – город чиновников. Но как стемнеет, бал правят чёрные. Ночью они в большинстве, а большинство всегда право. Это и называется демократия. Во, смотрите, индеец.

– Мульмуль дыня тык. Мульмульдык[11]? – Мишаня замахнулся на разговор с краснокожим.

– Зря старался, Мишаня. Не дошёл твой игривый вопрос до аборигена.