Лариса вдруг кинулась к ней и крепко обняла ее.

– Надя, дорогая, как же я рада! Я сегодня целую ночь не спала, все представляла тебя женой этого старика! Он мерзкий! Ты видела его губы? Словно их обвели химическим карандашом! Пренеприятнейший тип!

– Вот, – мягко перебила ее Надя, вкладывая ей в ладонь купюры. – Это долг плюс проценты, здесь, если перевести из евро в рубли, примерно двадцать тысяч. И плюс еще немного, чтобы вы присмотрели за квартирой. Ну и продукты все заберите. Я не могу здесь больше оставаться. Вы понимаете меня?

– Да, конечно! Спасибо за денежки… Они мне сейчас очень даже кстати. Но ты не думай, вот лично я никогда не сомневалась в том, что ты мне все вернешь. Разные ситуации в жизни случаются, я же все понимаю…

Надо было уходить, быстро.

– Ладно, Ларисочка Петровна. Мне пора. Вот ключи. Не поминайте лихом!

Зачем она так сказала? Ну, сказала и сказала. Хотя со стороны это могло выглядеть так, словно она прощается с соседкой навсегда.

– Пусть ангел-хранитель поможет тебе, Наденька! – Лариса обняла ее, в который раз обдавая ее запахом сладких духов и шампуня.

– Спасибо!

Надя выбежала из подъезда, не выдержала и оглянулась – вроде бы никто за ней не наблюдает. Вернулась в машину, села позади Григория, погладила его плечо, как бы говоря, что все в порядке. Тот кивнул. При водителе не стоило говорить, как все прошло.

И машина покатила в сторону шоссе.

В машине она задумалась о том, что их может ожидать в Петербурге, и настолько глубоко погрузилась в свои мысли, что перестала обращать внимание на происходящее, а когда подняла голову, чтобы оглядеться, то увидела в окно совершенно не тот пейзаж, который должна была увидеть, направляясь в сторону Екатеринбурга. Вместо ожидаемого указателя «Нижние Серги» перед ней промелькнуло совершенно другое название населенного пункта – «Шарама». Они мчались по трассе в сторону Красноуфимска!

Она ткнула пальцем в плечо явно задремавшего Григория, к которому мгновенно изменила свое отношение, и зашипела ему в ухо, так, чтобы не услышал водитель:

– Ты куда меня везешь? Мы едем в другую сторону!

Не поворачивая головы, довольно миролюбиво, уж точно не тоном маньяка, он ответил, слегка склонив голову в ее сторону:

– Так нужно.

Надя потребовала, чтобы они вышли из машины, поговорить.

– Я все это делаю ради нашей безопасности. – Он опередил все ее вопросы. – И только я ответственен за тебя. Поэтому просто доверься мне и все.

– А деньги? Ты же обещал, что я верну долги.

– Когда мы окажемся в более-менее безопасном месте, ты свяжешься со своими знакомыми и попросишь их сообщить тебе свои банковские реквизиты, после чего переведешь деньги. Это просто.

А если ты меня обманешь, хотела спросить она, но почему-то не посмела. Что-то происходило с ней, она чувствовала, как невольно подчиняется Григорию. Да, безусловно, он ей нравился, и она знала за собой эту не очень-то правильную особенность попадать под влияние мужчины. Все мужчины, а их было всего трое, имели власть над ней. Вот такой дурацкий, слабый характер. Вот и сейчас, находясь рядом с мужчиной, который ей нравился, который к тому же еще был смертельно болен, она с трудом сопротивлялась его воле и в каждом его поступке старалась найти что-то хорошее, что могло бы его оправдать. И это удивительно, что она сейчас, понимая, что маршрут изменен, решилась на бунт.

Мысли заработали в обратном направлении, Надя лихорадочно пыталась понять, какой вред он может ей причинить, чем может быть опасен? Чем вообще могут быть опасны мужчины? Во-первых, мужчина может ее изнасиловать, что в случае с Григорием сразу же исключалось. Он болен, и этот вопрос его не интересует априори. Может заинтересоваться ее деньгами, как это было в случае с Мишкой Коротаевым, который поначалу, решив, что у них с матерью много денег, буквально прилип к Наде, а потом, после того как мама заболела и семья утонула в долгах, просто исчез, оставив ее, беременную. Но сейчас, с Григорием, как раз все наоборот, и первый шаг к тому, чтобы продемонстрировать свою щедрость и заботу по отношению к ней, он уже сделал – она вернула долг Ларисе Петровне. Тогда что еще от нее может быть нужно? Чтобы она всего лишь разделила с ним последние месяцы его жизни, чтобы была рядом, когда он попытается получить от этой самой жизни последние крупицы радости и счастья? Чтобы не быть одиноким перед тем, как уйти в мир иной?