«Зам по режиму» отступил назад, хватая широко открытым ртом воздух и наклонился, зажимая ладонями ушибленное место. Крупина сделала вбок один шаг и правой ногой нанесла классический каратистский удар – только без громкого «Кий-я!», означавшего чистую победу.

Неизвестно, сколько пролежал на полу спортивного зала Ухо после ухода Натальи. Наверное последний удар прочистил ему мозги. Уже следующим утром он положил на стол директора – на тот самый кусок оргстекла – заявление об увольнении. И навсегда исчез из жизни Крупиной.

Емельянов успешно поступил в училище, а Наталья еще четыре года прожила в доме. Она продолжала заниматься в секции, неплохо успевая по основным учебным дисциплинам. Не только потому, что таким было требование тренера, но и благодаря способностям Натальи, которые позволяли без особых усилий учиться на четыре и пять. Могла бы и на одни пятерки, но для нее главное было – секция.

Основным местом ее тренера было все таки училище. Он так и не рассказал Наталье, какой разговор состоялся у него летом семьдесят седьмого года с заместителем начальника училища по учебной работе. Замначальника тоже когда-то был учеником тренера. Теперь генерал-майор встречался со своим старым другом только на «площадке» для преферанса, хотя о давних тренировках не забывал.

Сейчас генерал возмущенно тряс головой:

– Ты думай, что говоришь, Михаил Михалыч! Бабу в курсанты! Да будь она хоть трижды чемпионом. Только представь себе – вот заходит она сюда, и…

Генерал-майор молодцевато щелкнул каблуками ботинок и отрапортовал себе самому, кинув правую ладонь к отсутствующему козырьку:

– Товарищ генерал майор! Курсант Пупкина представляется по случаю возвращения из декретного отпуска… А там, – замначальника яростно ткнул в окрашенную светло-серой краской стену, где под портретом Ленина сиротливо висел график отпусков преподавателей, – будет висеть график месячных по курсам. Понимаешь, майор (именно такое звание имел тренер) – не месячных отпусков, а просто месячных!

Тренер сознавал, что затевает практически безнадежное дело, пытаясь протащить Крупину в курсанты десантного училища – вопреки всем уставам, приказам, а главное – традициям. У него был один козырь – маленькая слабость генерала. Слабость, которая уже не один раз помогала майору в его спорах с начальником. Заместитель начальника училища по учебной части был яростным, просто патологическим спорщиком.

– Хочешь пари, Николай Антонович? – хитро прищурил глаз майор, переходя на дружеский тон.

Он словно очутился сейчас не в кабинете начальника, а в собственной холостяцкой квартире, где обычно и расписывали пульку три офицера и один генерал.

– Пари?! – поперхнулся генерал-майор.

– Да, пари! Ящик армянского коньяка и… моя девочка против лучшего выпускника по твоему выбору. Если Крупина побьет его, она – курсант. Если нет – и суда нет.

Генерал еще немного посопротивлялся; затем естество пересилило и он сдался.

Так случилось, что лучшим отделением последнего курса командовал старший сержант Николай Емельянов. Его и вызвал к себе замначальника училища.

– Заходи, курсант, – весело пригласил в кабинет Николая генерал-майор после обязательного приветствия старшего сержанта. Емельянов застыл столбом у двери, провожая взглядом генерала, который остановился у стола.

– Боевое задание для тебя, сержант, – продолжил начальник, – точнее, для твоего отделения. Выделишь лучшего рукопашника, чтобы заломать на ринге одну девчонку.

В голове Емельянова зародилось смутное подозрение и он осторожно спросил:

– Разрешите обратиться с вопросом, товарищ генерал-майор!