Какого чёрта ты так про него думаешь, Котова?! Прекрати!
– Неужели я похож на человека, который может лгать? – его горячее дыхание обжигает мою открытую шею и худые ключицы.
Чёрт!
Я ведь всё ещё в платье для выступлений! В длинном, золотистом платье с разрезом до середины бедра и глубоким декольте, который подчёркивает мою небольшую, но пышную грудь.
Вижу, как глаза Соколовского спускаются вниз. Мужчина слегка прикусывает пухлую нижнюю губу.
Я себя практически голой чувствую!
– Кхм-кхм, вообще-то мои глаза выше! Имейте совесть! – с вызовом говорю я, гордо поднимая подбородок кверху.
– Ах, да, – улыбается Соколовский, – Глаза у вас красивые, бесспорно. Но смотреть пониже мне нравилось гораздо больше…
От возмущения я даже не нахожу слов! Самовлюблённый гад!
– Вы не договорили про мой долг, – напоминаю я.
Хоть я и боюсь до чёртиков, мне не стоит показывать это. Не хватало ещё, что этот мужчина почувствовал ещё большим хозяином ситуации.
– Да, твой долг закрыт. Но взамен я решил, что с моей стороны будет абсолютно справедливым…
Внезапно дверь без стука открывается, и в комнату входит женщина лет пятидесяти. Невысокого роста, очень красивая и ухоженная. В потрясающем твидовом костюме насыщенного лазурного цвета.
Его мама?
– Игорёк, сынок, я тебя ищу по всему дому, – женщина резко осекается на полуслове, видя, в какой неприличной позе находится её сын, – Ох, ты занят… Кто эта милая особа?
– Моя невеста.
Вот это да! Ошарашил же миллиардер нашу Лину!
Как думаете, какой контракт связывает наших героев?
Глава 7
Что?!
Какая невеста?! Он вообще в своём уме? Я впервые его вижу!
Проходят считанные доли секунды.
Я пытаюсь закричать и попросить вошедшую женщину о помощи, как вдруг…
Соколовский накрывает мои холодные и дрожащие от непонимания губы своими. Горячими, тёплыми… Такими умелыми.
В отличие от моих…
До этого меня никто ни разу не целовал. Мне вообще не до отношений сейчас! Учёба, работа, работа, учёба…
От этого действия я себя чувствую так, будто меня молния бьёт. Снова и снова. В одно и то же место, раз за разом насквозь прошибая моё тело незнакомыми импульсами.
Краем уха слышу смущённые слова матери Соколовского.
– Ой, ты занят… Я зайду позже… А сейчас мне нужен корвалол, – уходя, женщина закрывает за собой дверь.
«Нет, не уходите!» проносится в моих мыслях, но я не могу вымолвить и слова.
Горячие ладони Соколовского обжигают меня сквозь тонкую ткань платья, которое, кажется, сейчас порвётся от этой силы, с которой сжимают меня мужские пальцы.
Сильное тело прижимает меня к стене. Я даже не могу пошевелиться – настолько силён этот мужчина. Его рука скользит вверх по моему позвоночнику и пробирается к шее, по которой уже бегают мурашки. Цепкие пальцы фиксируют затылок и зарываются в волосы, легко, но по-собственнически оттягивая мою голову назад.
Мой первый поцелуй. И такой наглый, дерзкий, терпко-сладкий. Украденный…
Нет. Это не он.
Это больше, чем поцелуй. Это власть. Беспрекословная. Жест, который окончательно убеждает меня в том, что я во что-то вляпалась.
Соколовский, явно вошедший в кураж, словно с цепи срывается и как будто бы хочет большего. Его язык, словно змея, исследует мой рот, умело извиваясь, лаская и покусывая мои губы.
Дыхание сбивается, сердце бьётся так бешено, что готово выпрыгнуть из груди. Что за чертовщина происходит!? Почему моё тело отзывается на это наглое вторжение в моё личное пространство? !
Так нельзя!
Так не должно быть!
Это ведь… Неправильно!
Пытаюсь вырваться из стальных мышечных тисков, и у меня, на удивление, это выходит. Я пытаюсь отдышаться, истерично смотрю в глаза этому мерзавцу. Игорь Как-его-тамович отстраняется от меня. В его глазах танцуют чертята.