– Не могу… и не хочу, – игриво тихо ответил он.

– Мы не одни, перестань, я сейчас сгорю от стыда.

Грант закрыл ей рот поцелуем…

…Мила, смущённая, опустила голову, подняла глаза на пассажиров переднего сиденья, они болтали, музыка заглушала их разговор, выдохнув и успокоившись, застегнула блузку на груди. Рука Гранта накрыла её руку и сжала грудь.

Мила, затаив дыхание, посмотрела на него: «Немедленно возьми себя в руки и остынь, так нельзя», – сердито прошептала она.

– Можно, не перестану, я целую свою невесту, – прошептал он.

– Тогда скоро лишишься своей невесты.

Грант замер, повернул её лицо к себе и удивлённо посмотрел на неё.

– Потому что твоя невеста сгорит ярким пламенем от стыда, в который ты меня вгоняешь. – Грант облегчённо выдохнул. – Да, не успев долететь с тобой туда, куда ты хочешь.

Грант улыбнулся: «Я этого не допущу, у меня есть вода. На, попей водички, попей, моя хорошая, вкусная водичка», – сунул ей в рот бутылку воды.

– Это ты попей водички, и остынь, горячий ты мой. – Мила в ответ стала пихать ему в рот бутылку воды.

Они засмеялись. Мила заставила Гранта выпить воды. Грант, успокоившись, взял её руку, положил себе на колено, закрыл глаза.

Они ехали молча полчаса, Грант смотрел в окно, поглядывая время от времени на Милу. Потом он заёрзал на сиденье, посмотрев на Милу, обнял её, притянул к себе и стал нежно целовать её ладонь.

Мила вздрогнула, попыталась его остановить: «Грант!»

– Что? – радостно тихо воскликнул он.

– Возьми себя в руки, – тихо урезонила его Мила.

Он вопросительно, улыбаясь, посмотрел на неё: «Это как себя взять в руки, покажи?»

– Это вести себя сдержанно.

– Сдержанно – это как? – он закусил нижнюю губу, улыбаясь.

– Сдержанно – это не обниматься и не целоваться при всех, вот как.

– Я не могу. Это не про меня, когда я вижу тебя, во мне всё закипает и меня тянет к тебе, как магнитом. Или ты хочешь моей смерти?

Мила распахнула глаза: «Ты, что такое говоришь? Не говори так».

– Тогда пойми меня, я люблю тебя и не могу, да и не хочу это скрывать. Я так долго ждал тебя, меня переполняют чувства к тебе, – тихо произнёс он.

– Грант, я очень смущаюсь, пойми и ты меня. У меня сердце останавливается, когда ты это делаешь при всех.

– Мила, почему ты смущаешься? Разве любить, это что-то непристойное? Пусть люди видят, что мы любим друг друга и становятся добрее, ведь людям так не хватает любви, добрых чувств в жизни.

– Но это неприлично, так нельзя вести себя прилюдно. Об этом и отец говорил нам.

– Я побеседовал с собой об этом, после нашего с ним разговора, и мы пришли к выводу, что нас совершенно не колышет мнение других. Я очень хочу быть с тобой, хочу касаться тебя, и я буду это делать, мне совсем наплевать кто и что подумает. Главное только одно, – он перешел на шепот, – ты этого хочешь? Что говорит твоё сердце?

Мила закрыла глаза, чуть слышно произнесла: «Да», – и уткнулась ему в шею.

Он обнял её: «Всё, что я хотел услышать, люблю тебя», – вновь поцеловал.

… Мила отстранилась, смущённо посмотрела на него: «У меня к тебе будет одна просьба. Выполнишь?»

Он счастливо улыбнулся: «Для тебя всё, что хочешь, говори».

– При людях все–таки не целуй меня в губы.

Он скорчил гримасу: «Это нечестно, ты поймала меня».

– Грант, прошу, – нахмурилась Мила.

– Хорошо, любимая, я буду стараться.

Мила хитро улыбнулась: «Но только при людях».

Грант засмеялся.

– Смотри у меня, – шутливо погрозила ему пальцем Мила.

Он вновь засмеялся: «Смотрю, только на тебя».

– Не перепутай, что к чему, когда и с кем, зачем и почему, – протараторила Мила.

Грант, смеясь, обнял и поцеловал её руку.