Но если утро начиналось так плохо, то день обещал быть ещё хуже. Дальше предстояла работа: ненавистная, скучная, бессмысленная. И если б была хотя бы небольшая, малюсенькая надежда избежать её, он сделал, сделал бы всё возможное… Но её не было.

Как-то в самом начале своего пребывания в Мегаплантисе он попытался бунтовать, сопротивляться, отказывался делать то, что требовали. И в результате столкнулся с тем, чего вынести не мог. Он даже не предполагал, что такое возможно, это выходило за рамки мыслимого.

Его, с детства боящегося замкнутых пространств, поместили в нечто, напоминающее железный гроб или лифт шириной в маленький шаг, где можно было только стоять или сидеть на корточках. Там всё время горел яркий свет, и как только он закрывал глаза, включался невыносимый звук сирены. Он начал сходить с ума. Бился, рыдал, кричал, что сделает всё, чтобы только его выпустили оттуда, но двери не открывались. Полная неопределённость сводила с ума ещё больше. Он и не понял, сколько просидел в этой стальной коробке, когда после очередного припадка его в конце концов выпустили. И он… больше не сопротивлялся: делал, что нужно. Ибо понимал, что не выдержит. Всё что угодно, только не эта пытка!

Да, у Зигор-Велеса в запасе было много разных трюков, он спокойно проникал почти в любое человеческое сознание, выясняя самые сильные страхи, и воплощал их в жизнь. Таким образом, работали все, кто мог, – все давали энергию для осуществления его грандиозных замыслов.

А для того чтобы перед работой не терялось время, мигающий красный свет и громкий звук по очереди привлекали внимание то к выдвигающейся раковине, то к трубочкам для еды, то к зеркалу, где нужно было проговаривать установки на день: «Я очень рад делать эту работу, ведь я приношу пользу людям. Я счастлив, когда занимаюсь такой работой. Я буду трудиться с высшим усердием и рвением, на какое только способен» и т. д.

Жителей Мегаплантиса дрессировали, как в зверинце. Им не надо было думать, решать. Нужно было делать только то, что от них требовалось. И тогда, возможно, они получали «конфетку» в виде прогулки по искусственному парку или возможности помыться под струёй настоящей горячей воды.

Миу начал ненавидеть себя за то, что работает и, более того, с каждым днём работает усерднее за возможность выбраться пусть на час из комнаты-бункера, в которой проходила теперь вся его жизнь. Да, он ненавидел себя за эту слабость, но ничего не мог сделать.

В чём же заключалась его работа? Надо отметить, что Зигор-Велес лично подбирал всем жителям Мегаплантиса дело. Так вот, работа его бывшего ученика состояла в том, чтобы продавать товары и услуги. Какие? Без разницы! Это было неважно. Главное – он должен был включать всё своё обаяние и беспрестанно говорить на камеру, убеждая-убеждая-убеждая виртуального клиента против своей воли (потому что пока ещё помнил, что всё это фарс). Затем вот оно! Бинго! Электронный человек на экране соглашается приобрести «товар». Пиу! Баллы засчитываются на счёт. А на экране новый клиент и бегущая строка внизу даёт следующее задание. Нет времени остановиться, нет времени размышлять. Говори, убеждай, включай все свои способности, иначе останешься без маленьких радостей вечером, тогда одиночество и страхи сожрут тебя живьём.

После разговора с наставником Пинасеи Мия была сама не своя…

Регнер, был готов отправиться на восток, но не тешил ни себя, ни её иллюзиями. Успех мероприятия, по его словам, был сомнителен. Ведь даже с южными и центральными регионами переговоры оказались неудачными. Что уж говорить про павлонцев, которые всегда придерживались принципа невмешательства в общие дела Плантайи. Что их могло сподвигнуть нарушить этот принцип, он не знал. Не знала и Мия. Но попробовать они были должны…