– А как? – продолжаю допрос. – Кстати, ты фотки-то хоть сделал?

– Конечно. Мне вообще-то за это деньги в конторе платят.

– Тогда давай с подробностями.

– Да не было там ничего такого, из чего можно сделать сенсацию. Журналюги, – он по очереди смотрит на нас со Степой и краснеет, – как обычно перекрутили всё на свой манер. Черт, даже неудобно как-то.

– Неудобно спать на потолке, одеяло падает, – как же меня сегодня достали все своим нытьем и хождением вокруг да около! – Рассказывай, не томи.

– Губернаторский сынок нажрался, – вздыхает тяжело Костик. – Начал ко всем приставать.

– Как он вообще туда попал? – нагло перебиваю речь дизайнера. – Насколько мне известно, он не входит в ближайший круг общения Артема Вишневского.

Господи, за что мне такие мучения на больную голову? Не хочу ничего знать, слышать и видеть. Как же меня все достали сегодня.

– С кем-то пришел, точно не знаю, но могу поспрашивать.

– Не надо, – вздыхаю. Интересно, мы дойдем сегодня до главного или нет? – Пришел, нажрался, дальше.

– Пашка Балабанов пришел с девушкой. Это…

– Я знаю, кто такой Павел Балабанов. Лучший друг Артема, но они вроде в ссоре? – хмурю лоб.

– В ресторане обнимались, видимо, помирились. Короче, девушка стояла одна, а Владик, это сын губернатора, – Костик зачем-то смотрит в мою сторону, а я стону. Когда же он родит-то хоть что-то интересное? – Начал хватать ее за руки. После чего полез обниматься и, – парень запнулся, глядя на меня несчастными глазами.

– И? – поднимаю обе брови вверх.

– И начал лапать девушку за ляжки прямо посреди банкетного зала, задирая платье, – Костик покрывается пунцовой краской и отводит глаза в сторону.

– Какой нахал, – киваю головой из стороны в сторону, крутясь в кресле.

– Между прочим, не смешно, – вспыхивает дизайнер. – Я бы на месте Вишневского еще и не так бы его отделал! Все стояли и смотрели на это шоу, как на обезьян в зоопарке, когда они голую задницу показывают.

– Другого я от этой публики и не ожидала, – усмехаюсь. – То есть Артемка у нас рыцарь благородный, – стучу пальцами по столешнице. – А мы, журналюги проклятые, клевещем на бедного парня. Кстати, а где сам Балабанов был?

– В туалете, – зло бурчит Костик.

– Мог бы и даму с собой взять, – подмигиваю Степану, а тот в ответ улыбается, оценив мою шутку.

Мало кто ценит мой юмор, иногда черный, иногда совсем не смешной, но Степан уже привык к моим шуточкам, поэтому всегда готов поддержать.

– Я так понимаю, – Костик смотрит, как мы улыбаемся, – ты тоже будешь все перекручивать?

– Предлагаешь написать правду? – смотрю на Константина и поражаюсь чужой наивности. Вроде взрослый мальчик, а ведет себя, как двухлетний ребенок. Он молчит, а я продолжаю: – Дело в том, мой милый друг, мне в этом журнале как раз и платят за то, чтобы правду никто не узнал. Точнее, чтобы читатели пребывали под впечатлением от поступков нашего славного грубияна.

– Понятно, – Костик встает со своего места. – Рейтинги важнее. Завтра фотки будут у главреда, – не глядя на меня, разворачивается и выходит из кабинета.

– Обиделся, – Степка провожает взглядом уход паренька. – Зря ты так с ним.

– Пора уже повзрослеть и снять наконец-то розовые очки, – встаю с кресла. – Не переживай, к завтрашнему дню отойдет, – беру сумку и направляюсь к выходу. – До девяти утра меня не беспокоить.

Посылаю Степке воздушный поцелуй и выплываю в коридор. Честно говоря, наплевать, если даже на меня кто-то и обиделся.

До нашего кафе идти пешком минут пятнадцать, и я решаюсь пройтись и немного подумать. Конечно, Степан прав, и я зря обидела Костика. Но нельзя же быть таким наивным в тридцать лет или около того. Давно пора принять жестокие реалии окружающего мира, тем более если ты мужик. Да и стервозность является неотъемлемой частью моего скверного характера, и тут уж, как говорится, ничего не попишешь.