Дыхалки не хватает, конечно. Надо чаще бегать, но у нас бегать негде особо. Вернусь – буду форму возвращать, а то разленилась совсем, скоро разжирею, оплыву и котиков заведу. Трёх. Тьфу, какие мысли идиотские в голову лезут! Ещё кое-что непонятно мне – тихо слишком. Не скажу, что так не бывает, но что-то меня эта тишина беспокоит. Даже слишком беспокоит, можно сказать, потому что всё-таки настолько тихо не бывает. Тут не Невский, конечно, но должно быть хоть немного оживлённо, хоть звери какие, что ли…

Несмотря ни на что, бежим дальше – а что делать? Правильно, делать нечего. Командир сказал бежать – бежим. Скажет прыгать – буду прыгать. Скажет… хм… нет, этого он, пожалуй, не скажет, но тоже выполню. С радостью. Даже думать получается только короткими фразами, потому что мыслей нет. Мужикам-то проще, за них сопроцессор думает, а что женщине делать? Даже, можно сказать, девушке… Вот и заросли. Хочется упасть и не двигаться, но пока нельзя. Пока Серёжа не разрешил – падать совсем нельзя.

– Стоп, привал! – командует Гром, и я просто сажусь, где стою. Трава, прелые листья, корни какие-то…

– Мила, жива? – интересуется он.

– Жива, Гром, – отвечаю командиру. – Но лучше б сдохла.

– Ничего, – хмыкает Гром. – Самая сложная часть пройдена, теперь интересная начнётся.

Интересная – это значит непосредственно работа. Но пока на дворе день, разведчики наши никуда не пойдут, они у нас «летучие мыши», то есть «летают» по ночам, что вполне логично. Именно поэтому сейчас будет еда, здоровый сон и планирование. А после «мыши» двинутся «летать», а я с кем-нибудь буду тыл подпирать. Тоже интересное это дело – тыл подпирать, да. Полежать можно, помечтать, пока глаза смотрят и уши слушают.

Официально, судя по отсутствию опознавательных знаков на форме, нас здесь нет. Значит, в случае чего, наши от группы открестятся. Ну да это не в новинку – каждая вторая задача такая, так что всё просто: в плен попадать нельзя, и точка. Для девушек плен будет очень занятным приключением, но я не любитель именно таких игр, поэтому никакого плена. Для этой цели в кармане граната. И у меня тоже, а как же! Ну да это лирика.

Мне протягивают парящую банку саморазогревающегося пайка. Он, разумеется, не наш, а у заклятых друзей утянут – для осложнения идентификации. На нас и форма, и бельё – от заклятых наших, с которыми мы формально не воюем, а на самом деле… На самом деле ещё как, но это считается тайной. Так сказать, секрет Полишинеля: формально – всё секретно, на деле же – каждая собака в курсе. И метки, и бирки, и я вообще не знаю что. Даже номер части – тот, который, по идее, может где-то рядом быть.

Вкусный паёк у заклятых друзей, комфортно, гады, воюют. Нет у них, значит, невзгод, с головотяпством связанных… На самом деле есть, и похлеще, чем у нас, да. Причём если у нас галетой можно гвоздь вбить, то у них ножи ломаются, например. Несоизмеримые проблемы – без галеты жить можно, а без хорошего ножа – очень трудно. В сон с устатку тянет, тёплая вкусная еда после такого марафона…

– Мила, ложись, отдохни, – как-то очень мягко говорит мне Серёжа.

– Есть, – коротко отвечаю, потому что я – послушная девочка.

Снится мне бред какой-то, будто я маленькая ещё – лет восемь, что ли. Ну вот, и бабка какая-то меня при этом ведовству учит. Заговоры там всякие, в общем, бред сивой кобылы в тёмную сентябрьскую ночь. Повторяет бабка мне всё по нескольку раз – как глаза отвести, как боль снять, ещё что-то. Чудной сон, и реальный какой-то, как у психов. Неужели я с ума потихоньку схожу? Надо будет в книжке своей такую бабку прописать, колоритная она, прям баба Яга.