– Люд, я тоже верю в хорошее будущее, но нельзя же забывать замечательное прошлое.

Она легонько засмеялась:

– Какой же ты ребёнок в душе. Встань. Дай я тебя поцелую, чтобы исполнились наши желания.

Людмила поднялась на площадку пролёта, а Юра встал на верхнюю ступеньку, и они как бы сравнялись в росте. Парень целоваться ещё не умел, потому был ошеломлён и обескуражен страстным поцелуем соседки.

Уборщица тётя Вера, направляясь под лестницу за шваброй и веником, чтобы убрать разбитый фужер с лимонадом и двумя опрокинутыми на пол кусками торта «Сказка», заметила лобызающуюся парочку, подслеповато прищурилась, но не поняла, кто они такие, и поспешила доложить завучу – Нине Васильевне. Та не замедлила явиться. Медленным шагом, но властно уверенным, педагогически-административная дама приблизилась к почти взрослым ученикам. Они уже не целовались, а только держались за руки. Непреклонная строгость послышалась в словах завуча:

– Прекратите немедленно! Только ЧП мне ещё не хватало! Вы – дети педагогов! Стыдитесь!

Людмила пришла в себя первой:

– В чём дело, Нина Васильевна? Мы ничего такого не делаем. Просто разговариваем.

Завуч подбочинилась:

– Знаем мы такие разговоры. Между прочим, как вам известно, девочка одной из наших школ родила, а она на пять лет вас младше.

Юра возразил:

– Но это совершенно другой случай.

– Случай, он и есть случай, а выговор с занесением я схлопотать из-за вас не хочу. Учтите, родителям будет доложено.

Людмила и ухом не повела, а Юра растерянно пролепетал:

– Нина Васильевна, да у меня в мыслях ничего подобного не было.

– У тебя, может и не было, а вот…

Девушка дерзко перебила завуча:

– За своей Порькой Иудовой больше смотрите!

Тут необходимо пояснительное отступление.

Дело в том, что эта Порька, персонаж третьестепенный и случайный в данном произведении, является персонажем едва ли не трагичным для раннего и среднего социализма. На самом деле она носила довольно гордое имя Поревола, что означало победа революции и являлась единоутробной сестрой Нины Васильевны. Тысячи людей потом мучались от вздорных имён, щедро и бездумно раздаваемых «передовыми» родителями. Сколько тогда разгуливало по просторам страны Виленов, Вилей, Октябрин, Ноябрин, Догнатов, Перегнатов и прочих большевин…

Родитель Нины Васильевны погиб в 1942 году, в начале лета, под Харьковом, когда Тимошенко тупо угробил сотни тысяч солдат в самонадеянном наступлении, закончившимся разгромом его армий и выходом немцев к Волге и Сталинграду.

Мать Нины горевала и бедствовала до 1944 -го года, пока не встретила направленного в Егорьевск кудрявого черноволосого красавца Илью (так он представился). Он занимался пропагандой и агитацией, входил в еврейский антифашистский комитет, занимался помощью фронту и, главное, не был женат. Мало того, что мать Нины Васильевны вышла за него замуж, новообразованная семья въехала в элитный сталинский дом, в двушку с высоченными потолками, кухней, ванной и прочими редкими в те времена удобствами. Илья, правда, оказался по паспорту Иудой Яковлевичем Грюнфельдом, но данный факт большого огорчения не принёс, тем более что супруга продолжала именовать его Ильёй.

Ровно за месяц до дня Победы родилась девочка. Мать решила назвать её Полиной, но поддалась на настойчивые просьбы мужа, относящемуся с величайшим пиететом ко временам октябрьскогог переворота и приходу во все органы власти его соплеменников. Вот так появилась в Егорьевске Поревола Иудовна Грюнфельд.

Сам Иуда Яковлевич и после войны занимался кипучей деятельностью. Постоянно писал доклады, речи, какие-то программные конспекты, ездил на совещания в Москву. Жена не особо вникала в его хлопоты, занятая детьми и, честно сказать, не особо далёкая умом. Она равнодушно выслушивала монологи мужа о необходимости создания отдельной еврейской республики, желательно, в Крыму. Но времена менялись. Сталин решил показать «богоизбранному» народу его место и многие яркие витии и деятели из евреев исчезли с трибун, а иные вообще ушли в небытие, например – Михоэлс.