План, разработанный Клейном, стоил накачанному наркотиками Эндрю Олдэму группы, которую он с таким усердием вывел на международную сцену. «Клейн явно вознамерился вырвать у меня из рук «Роллингов», а я был слишком обдолбан, чтобы это замечать», – вспоминал Олдэм.

Возможно, и так. Но по сравнению с Брайаном, состояние которого ухудшалось с каждым днем, Олдэм был просто образцом трезвомыслия. Джонс считал, что Мик и Олдэм плетут против него интриги, и к тому же его пугала легкость, с какой Джаггер и Ричардс выдают хит за хитом, поэтому он все глубже и глубже погружался в наркотический дурман и паранойю. «Когда он приходил в студию и слышал песню, которую сочинили мы с Миком, это его обламывало, – говорил Ричардс о Брайане. – Для него это было словно открытая рана».

С ним стало трудно ладить – Джонс вел себя несносно и постоянно оскорблял друзей. Мик и Кит отвечали ему тем, что дразнили его – насмехались над его короткими ногами, над его челкой как у мальчика-пажа, над мешками под глазами. «Чтобы быть «Роллингом», нужна железная выдержка, – говорил Билл Уаймэн. – Малодушные или слишком чувствительные не вынесли бы насмешек Мика и Кита». Олдэм к этому добавил: «Временами мы вели себя по-детски жестоко с Брайаном, но он сам напрашивался».

Чаще же всего Брайан просто отсутствовал. «Мы уже изначально рассчитывали, что он не появится, – говорил Кит об отсутствии Джонса на сессиях звукозаписи и турах. – А когда он приходил, то это казалось чудом».

Джонс появился на выступлении Rolling Stones в Мюнхене в сентябре 1965 года, перед отлетом группы в США. Именно там длинноногая восемнадцатилетняя блондинка Анита Палленберг, подающая надежды модель из Германии и Швейцарии, предложила Мику попробовать гашиш («О нет, мы не курим перед выступлением», – ответил Мик), и в итоге она сошлась с Джонсом. Ей предстояло не раз сыграть ключевую роль в судьбе группы в течение последующих пятнадцати лет, перед тем как окончательно сойти со сцены, погрузиться в мир безумия, наркотиков, оккультизма и смерти. «Анита была экзотичной, самолюбивой, сексуальной, декадентской и опасной женщиной. Короче говоря, сплошной ходячей неприятностью», – сказал Джеред Манковиц.

Ее влияние сразу же дало о себе знать. На следующий день, узнав, что в этом самом берлинском амфитеатре выступал Гитлер, обращаясь к толпам ликующих нацистов, Мик принялся расхаживать по сцене гусиной походкой прямо во время исполнения Satisfaction. В последующих беспорядках были ранены около ста человек. (Позже Палленберг уговорила Джонса сфотографироваться в нацистской форме, поставив ногу в сапоге на куклу, и эту фотографию в прессе назвали откровенно антисемитской.)

Той осенью крушащую все на своем пути колесницу «Роллингов» было уже не остановить. Со своим недвусмысленно наркотическим гимном Get Off of My Cloud («Слезай с моего облака»), занявшим первые строчки чартов, Rolling Stones снова вторглись в США и вызвали обычную реакцию фанатов. «Это было ужасно, – вспоминал Манковиц. – Фанаты били окна, раскачивали автомобили. Потом залезали на их крыши, которые ломались. И мы должны были признавать, что это наша вина».

Самым памятным моментом стал вечер 9 ноября 1965 года, когда в Нью-Йорке (и на большей части северо-запада США) отключилось электричество и все погрузилось во тьму. Манковиц с Уоттсом вернулись в свой номер отеля «Сити-Скуайр» на Манхэттене и нашли там Брайана с Бобом Диланом в окружении голых девиц: они пили, орали песни и конечно же курили траву, и все это при свечах.

Стоит признать, что Мик тоже был не прочь воспользоваться всем, что предлагали фанатки. Но к концу гастролей он был психически опустошен, истощен, одинок и отчаянно скучал по Крисси. Разговаривая с ней по телефону, он всхлипывал и каждый день писал ей любовные письма. (Всего у Шримптон скопилось более шестисот таких писем.)