Генерал К. Ф. Багговут, служивший в лейб-гвардии Московском полку с 1828 по 1842 гг., приводит такой пример: «В мое время были офицеры в полку и крайне бедные. У нас была одна квартира, где жили трое очень исправных офицеров; свое небольшое жалование они почти все употребляли на то, чтобы быть чисто одетыми… так что зачастую им было не на что пообедать» [15].

Картины и рисунки знаменитого русского художника П. А. Федотова показывают бедность и офицеров лейб-гвардии Финляндского полка, в котором одно время служил и сам художник. Отсюда и браки по расчету, которые были нередким явлением в офицерской среде.

Федотов П. А. Сватовство майора. 1851 год.

Таким образом, русская гвардия в целом представляла собой достаточно неоднородные воинские соединения. Одни полки Гвардейского корпуса были элитными, другие несколько ниже по статусу, а относящиеся к «молодой гвардии» считались непрестижными. Отдельные привилегированные полки встречались с остальной гвардией в исключительных случаях, как правило, на маневрах и парадах и, конечно, на войне.

Безусловно, это различие, хотя и не столь резкое каким оно представляется со стороны, иногда оказывалось роковым для офицеров, принадлежащих к разным полкам и имевшим разный социальный статус. Это подтверждает известная история с дуэлью поручика лейб-гвардии Семеновского полка К. П. Чернова и флигель-адъютанта В. Д. Новосильцева в сентябре 1825 года и закончившаяся смертью обоих. Причиной дуэли стал отказ Новосильцева под влиянием своей матери жениться на сестре Чернова – Екатерине, которой он предварительно дал это обещание [17]. Необходимо подчеркнуть, что поручик Чернов случайно оказался офицером гвардии, он был переведен в нее после нашумевшего «семеновского дела» 1820 года, закончившегося расформированием этого полка.

Поскольку секундантом у Чернова был его двоюродный брат и один из руководителей декабристов – поэт К. Ф. Рылеев, то этой дуэли было мгновенно придано политическое звучание. Друг Пушкина декабрист В. К. Кюхельбекер написал стихи «На смерть Чернова», в которых политическая составляющая этой дуэли выражена достаточно четко:

Особенно, конечно, забавляет тирада Кюхельбекера «о тиранах нас угнесть готовым», как будто ее написал не дворянин, окончивший привилегированное учебное заведение – Царскосельский лицей, а самый последний забитый крепостной крестьянин.

Эта дуэль, отчетливо характеризующая противоречия между ценностными понятиями в ранее, казалось бы, единой среде дворянского служивого сословия, была не первой и не последней в России. Большой шум наделала в 1807 году аналогичная по причинам дуэль между полковником лейб-гвардии Преображенского полка Д. В. Арсеньевым и польским графом И. Хребтовичем. Арсеньев имел безупречную светскую репутацию, дружил с будущим генерал-фельдмаршалом и светлейшим князем М. С. Воронцовым, а также с сыном великого русского полководца генерал-адъютантом А. А. Суворовым и офицером лейб-гвардии Преображенского полка известным поэтом С. Н. Мариным. Как вспоминал декабрист князь С. Г. Волконский: «Арсеньев был уже давно влюблен и искал руки фрейлины…. девицы Ренни. Его желания были увенчаны успехом, и он был объявлен ее женихом… Эта помолвка получила полную гласность. Едва несколько дней по оной граф Хрептович, богатый помещик польский, влюбленный также в девицу Ренни, не принимая в уважение бывшую помолвку, себя предложил в соискатели руки этой молодой девушки. Мать ее, прельщенная богатством гр. Хрептовича, уговорила свою дочь отказать уже в данном с ее согласия обещании Арсеньеву отказать ему в своей руке и принять предложение Хрептовича».