Французский егерь времен Наполеоновских войн

Казалось, земля исчезла от ужасов, совершающихся на ней: она вся была покрыта кровью и мертвыми, между коими были еще и живые, борющиеся со смертью. Обе армии ожесточась мстили за тех, которых сами попирали ногами. Чрезмерный жар от воздуха, раскаленного огнями, отнимал у изнемогших последние силы преждевременно. Казалось, что вся сия полоса России, некогда самая счастливая, ныне превращена была волшебным каким-то действием в адскую область.

Казалось, что самая геенна, разверзши страшные свои челюсти, изрыгала жупела и дым и испущала реки пламени. Пальба оружий, звук мечей, восклицания побеждающих, стоны раненых, вопли умирающих, ржание и топот коней, крики командования на разных европейских языках придавали ужасной сей картине действие, которого никакое перо изобразить совершенно не может. Дым огнестрельных орудий, смешавшись с густыми парами крови человеческой, составил вместе облако, помрачившее самое солнце. Благодатная токмо ночь, сжалившись над гибнущим в великом множестве человечеством, ускорив благодетельную свою темноту, положила ужасной сечи конец в то самое время, когда победа, обращая взоры свои к россиянам, прикрывала щитом своим знамена Александра I, а для мудрого вождя его соплетала венец бессмертия.

Но описание Бородинского сражения будет всегда несовершенным, какая бы кисть не предпринимала начертить картину оного. Тут не было места ни для любопытствующих историков, ни для внимательных живописцев, ни для изобретательных стихотворцев.

Двести тысяч человек, приобыкших к войне, выросших в оной, целые двадцать лет оною существовавших, четырнадцать государств покоривших, нанесших страх во всех концах Европы, под предводительством счастливейшего и дерзостнейшего из полководцев должны были оспоривать победу у ста тысяч истинных христиан, сражавшихся за Веру, за Царя и за Отечество. Ободряемы примером храбрых офицеров, между коими были дети или родственники знаменитейших российских бояр, воинов Александра I, поражаются мыслию, что за спинами их Москва – Мать России, древняя столица, хранилище святых мощей и священных прахов российских царей. Все пылают одним чувством, все, все клянутся пасть, но не пережить порабощения любезнейшего отечества.

Таков был сей достопамятный день Бородинского сражения. Наполеон вострепетал от храбрости россиян и, увидев на опыте, что может русское воинство произвести под предводительством такого отечественного полководца, каков Кутузов, поспешно отступил в ту позицию, из которой пришел нас атаковать. Россияне, удержав за собою поле сражения, превратившееся в пространное кладбище, одержали совершенную над французами победу. Незабвенный день сей пребудет не только в российской истории, но и во всемирных летописях составит важнейшую эпоху. День сей положил преграду властолюбивым замыслам завоевателя, долгое время счастливого.

Как некогда римляне в сражении при Заме нанесли последний удар карфагенянам и решили судьбу древнего мира, так сражением при Бородине россы дали бытие новым временам. И если первое составляет в бытописаниях эпоху ужасную, с которой началось разрушение древних государств, то второе будет сиять в истории мира как радостная эпоха, ведущая к лучшим временам! Если древле свободный народ низринул прочие народы в рабство и унижение, то ныне монарх Всероссийский водрузил знамя освобождения народов и хранения их независимости.

Можно поздравить с беспримерною сей победой не только знаменитого вождя и мужественных воинов России, но и весь род человеческий. На Бородинских полях погребены дерзость, мнимая непобедимость, гордость и могущество избалованного фортуною корсиканца. Если бы российская армия имела равные с неприятельскими силы, то, конечно, не осталось бы кому привезти во Францию известие о судьбе, постигшей ее повелителя и армию его, но будучи несравненно малочисленнее и ослаблена потерею главнейших из своих вождей, не могла достигнуть она сей высокой, достойной одной ее цели.