Миха задумался. На первый взгляд задание казалось несложным. Приехать на место, войти в царство Духов и отыскать старца. Но с другой стороны, в состояние Сахаджа самадхи нет ментальной деятельности, и найти его след будет совсем не просто… Выбора у Михи не было, и отказаться он не мог. Поэтому согласился.

– Мне нужны три человека. Один для охраны моего тела и двое буддийских монахов для поддержания в мире Духов.

– Люди будут, – немного подумав, ответила Нараяна.

– Хорошо! Мне нужно подготовиться. Приезжайте за мной вечером, но не позже, чем за два часа до захода солнца, – ответил Миха и встал.

Они скрепили договор рукопожатием. После чего его отвезли обратно в гостиницу.

Миха сходил в душ, а после лёг вздремнуть и набраться сил перед предстоящей работой. По обыкновению, он запустил воспоминания вечера, когда ушёл Наставник. Но вместо привычных картинок зависла угрожающая чернота. Из неё вынырнуло злобное лицо Бога Ямы, которое хищно улыбнулось. Миха тут же проснулся. Сработал будильник. Пора было собираться в путь. «Чертовщина» подумал Миха и встал с кровати. В фойе его уже ждал водитель и здоровый мужик из касты сидхов с классическим тюрбаном на голове и ослепительной улыбкой.

– Монахи будут ждать нас на месте, – сказал водитель и повёл к машине.

Катманду – это город городов. Один древний город перерастает в другой. Узкие улицы, состоящие из храмов разной величины. На каждом шагу на тебя таращатся каменные статуи клыкастых драконов, слонов, львов и других многоруких божеств индуистского пантеона. Именно таким был Патан, или, как теперь его называли, Лалитпур, что переводится как «Город красоты». Когда они прибыли на место, солнце уже клонилось к закату. Двое монахов в красных одеяниях читали ведические пураны. Им передали, что Миха отправится в мир Духов и сейчас они проводили практику очищения пространства. Миха быстро объяснил телохранителю его обязанности и присоединился к монахам. Они здесь были ведущими, а Миха ведомым. Это их земля, это их точка входа в мир Духов. Монахи читали пураны, пока не сложились в один голос. И в тот же момент все трое синхронно замолчали. Раздался звон колокольчика. Солнце скрылось за крыши города. Небо потемнело. Один из монахов начал читать мантру из Тибетской книги Мёртвых. Миха со вторым монахом подхватили за ним.

Царство Духов имеет свою «тональность». Её можно сравнить с 256 оттенками серого. И на каждом оттенке присутствуют свои человеческие души, собиравшиеся в группы не по каким-то идейным соображениям, а по соответствию качеств их душ. И так от самого светлого и до самого тёмного оттенка. Все они тут прибывали временно. Хотя время в Царстве Духов величина крайне относительная и помимо стандартных циклов зависела от привязок и долгов самой Души. За жизнь Душа не только набирает через Совесть, но и теряет через пороки. Особенно через сознательную ложь или предательство. Космический Кон «Равновесия» действует на всех уровнях бытия. Как планеты, уравновешенные Солнцем, как и капелька, упавшая в воду, колеблется и стремится к равновесию с общей гладью. Так и тональность оттенков также соответствует грузу Души. Пробка всплывает, а камень тонет. После Чистилища те, у кого Душа лёгкая, быстро прибывают к подножью Небес. Ну а кто себе крылья подрезал, выживает в Царстве Аида.

Один из монахов стал дуть в рог. Низкий звук прошёл сквозь тело. Миха почувствовал, как вздрогнул пупок. Как только звук пошёл на спад, второй монах достал свой рог и подхватил. Миха продолжал читать мантру. Монахи ровно держали частоту. Повинуясь волне, пупок раскачивался. Миха не любил такие выходы. От таких переходов Ум приходил в ужас, и его приходилось усмирять волей. Ушло достаточно времени, прежде чем Миха научился это делать, и то только благодаря Наставнику, который умел мотивировать. Устремившись вниманием в пупок, Миха раскачал его до нужной частоты и слился с вибрацией. Ум пришёл в УЖАС. Воля подавила его, и Миха вырвался из тела. Храм и улицы посерели. Миха оглянулся назад. Двое монахов ярко светились оранжевым светом. Его же тусклое тело застыло в асане. Монахи перестали гудеть. Один стал читать строки из Бардо, а другой разводить огонь в большой погребальной чаше.