– У меня такое чувство, что вы не сказали самого главного, – произнес Артем, пристально глядя на Чащину.

– Вы совершенно правы, – подтвердила Евгения. – Последний случай перешел все возможные границы. Около недели назад эти нелюди, Мансур с Азаматом, изнасиловали девочку. Ее зовут Лена, она одноклассница Мансура. Мой сын Олег хорошо ее знает, поскольку мы дружим семьями очень давно, и у меня нет оснований ей не верить. У нее неполная семья, мама сейчас в больнице, и Лена пока живет с бабушкой. После случившегося у пожилой женщины случился приступ, и девочка, по сути, осталась одна наедине со своим горем. Лена рассказала о случившемся моему сыну, а тот передал мне. Мы уговорили ее написать заявление в полицию, но там никто не хотел с нами разговаривать. У меня возникло подозрение, что в ОВД намеренно покрывают этих отморозков. Там даже начальник отдела с характерной фамилией… То ли Имамов, то ли Исламов… Меня попросту убивает моя беспомощность, когда я понимаю, что мы ничего не можем сделать для несчастной девочки!

– Так, в целом картина ясна, – сказал Артем. – Вы сказали, что с момента изнасилования прошла неделя?

– Чуть больше, девять дней.

– Вам не следовало тянуть время, Евгения. Сейчас все следы, которые оставили насильники, уже не найти… У Лены были какие-то побои?

– Я не видела, – покачала головой Евгения. – Я слышала, что если нет телесных повреждений, то шансы на возбуждение дела ничтожны?

– Вовсе нет, хотя синяки или ссадины были бы дополнительным подтверждением против насильников. Но Лену могли запугать, угрожать ей расправой.

– Вы правы. Она призналась, что, когда все происходило, один из них держал у ее шеи нож.

– Вот. А это уже угроза убийством, – заметил адвокат. Он молча смотрел в окно, по которому струились дорожки дождя, о чем-то напряженно думая.

– Я часто общаюсь на эту тему с другими людьми и с коллегами по работе: я работаю детским врачом, – медленно проговорила Евгения. – И вижу, что подобный вопиющий случай, увы, не исключение. То, что вытворяют дети мигрантов в наших школах, наводит на мысль, что кто-то сознательно ведет против нашего государства подрывную деятельность…

Она посмотрела на Артема:

– Так что вы мне посоветуете, Артемий Андреевич? Или наше дело швах?

– Ну почему «швах»? – спокойно отозвался Павлов. – Из любой ситуации есть выход, нужно только хорошо подумать и определить стратегию действий. Во-первых, Лене сейчас нужен профессиональный психолог. Вы сможете найти такого?

Евгения кивнула.

– И как это мне в голову не пришло?! – виновато сказала она.

– Второе: рядом с девочкой в настоящее время должен быть человек, который сможет ее поддержать. И отвлечь от тяжелых воспоминаний.

– Я буду навещать ее каждый день. Олег тоже часто заходит к ним, он очень переживает за Лену.

– И мне нужно будет поговорить с ней самой.

Их взгляды пересеклись.

– Означает ли… что вы поможете нам? – с надеждой спросила Евгения.

– Есть старая пословица: «В чужой монастырь со своим уставом не ходят», – сказал Павлов. – И судя по всему, наши гости, которые обосновались в России, начали забывать о ней, решив жить по своим законам и понятиям. Значит, пришла пора им напомнить, что так дело не пойдет.

– Уже почти приехали, – со знающим видом заявил Сайдар, видя, что поезд замедлил ход, приближаясь к вокзалу.

Карим ничего не ответил, он с любопытством смотрел в окно, и его сердце учащенно колотилось от волнения. Неужели у него вскоре начнется совершенно другая жизнь? Появятся хорошая работа, новые знакомые (а возможно, и хорошие друзья!), и больше не придется носиться как очумелому в поисках мало-мальского приработка, чтобы хоть как-то обеспечить не только мать, но и двух братьев с маленькой сестрой! А ведь Карим еще собирается жениться, и у него на примете уже есть хорошая девушка… В его возрасте – двадцать один год – уже пора заводить свою собственную семью!