Потому что Карим ничуть не сомневался, что в конверте Сайдара были наркотики.

Отвечая на входящий звонок, Евгения Чащина меньше всего ожидала, что это будет Павлов.

– Артемий Андреевич, добрый день, – поздоровалась она, слегка растерявшись. – Вот уж не думала вас услышать…

– Здравствуйте, Евгения. А вы полагали, что я буду к вам своих помощников отправлять?

– Ну, зачастую все начальники так поступают. У вас есть какие новости?

– Да, я хотел сообщить, что через час буду в школе, у меня назначена встреча с директором. Заодно было бы неплохо пообщаться с вашим сыном Олегом. Он сегодня учится?

– Учится, – со вздохом произнесла Евгения, и Артем мгновенно уловил перемену, прозвучавшую в голосе собеседницы.

– Что-то случилось?

– У него с Мансуром и Азаматом произошел очередной конфликт, – пояснила она. – Эти двое подстерегли Олега после школы и избили его. Я уговорила сына, чтобы он пошел в травмпункт. Кости, слава богу, целые, но у него сотрясение мозга.

– Почему он не в больнице? – спросил адвокат.

– Не захотел, и я не смогла настоять. Он уверяет, что чувствует себя хорошо. По словам Олега, его отсутствие в школе будет воспринято Мансуром как трусость.

– Интересная логика… Но что-то в этом мальчишеском упрямстве есть, – признал Павлов.

– Я как раз свободна и могла бы тоже подойти к школе.

– Отлично, тогда встретимся у ворот. В час дня вас устроит?

– Вполне.

Директором школы, где учились Лена и Олег с Мансуром, оказался щуплый мужчина лет сорока пяти, который представился Романом Алексеевичем. Сквозь жидкие волосы просвечивала плешь, острые глаза-буравчики внимательно уставились на адвоката, затем взор переместился на Евгению.

– У нас общий вопрос, поэтому присутствие здесь председателя родительского комитета вполне уместно, – пояснил Артем.

– Хорошо, я слушаю вас.

– Речь пойдет о Мансуре Мирзоеве, ученике 10-го «Б».

Директор поправил очки.

– Вы насчет того самого случая с одноклассницей? Как ее…

– Лена, – напомнила Евгения.

– Я представляю интересы этой девушки, – сказал Павлов, и при этих словах по узкому лицу Романа Алексеевича пробежала тень. – И у меня есть все основания полагать, что ваш ученик, Мансур Мирзоев, при соучастии своего приятеля Азамата Нурбаева (тоже учащегося вашей школы) изнасиловал Стешкову.

– Разве уголовное дело уже возбуждено? – удивился директор.

– Возбуждено, – кивнул Артем, наблюдая за тем, как менялось лицо собеседника. – Вы меня простите, Роман Алексеевич, но, судя по вашей реакции, вы были бы очень расстроены, если бы делу был дан ход. И не желали этого.

– Вы глубоко ошибаетесь, – возмутился тот. – Я просто хотел сказать, что без веских фактов мы не вправе вешать ярлыки на школьника! Пока не будет достаточных подтверждений…

– Роман Алексеевич, разве мы не заваливали школу ворохом жалоб на этого Мирзоева? – не выдержав, перебила его Евгения. – Да у нас каждую неделю какое-нибудь ЧП с этим Мансуром происходит! То учителя матом обложит, то изобьет кого-то!

Директор моргнул, затем откинулся на кресле.

– Факты? – коротко спросил он, и его взгляд стал колючим.

– Факты на лице моего сына, – решительно ответила Евгения. – Мирзоев вместе с Нурбаевым избили его, вам этого мало? Что должно произойти, чтобы вы наконец начали действовать? Чтобы он убил кого-нибудь?

– Госпожа Чащина, закон защищает в равной мере как вашего сына, так и Мансура, – произнес Роман Алексеевич. Он взял в руки карандаш, осматривая его со всех сторон, словно не видел ничего более занимательного. – Допустим, ко мне придут родители Мансура и обвинят вашего сына в избиении. Кому я должен верить?