– Может дрова? – сказал дедушка.

Марисол осталась помогать с тарелками всякими. И ходила хвостиком за Исабель. Исабель поставила ее сбоку протирать вымытые тарелки и чашечки.

– А вот еще смотри какие красивые есть. Вон на полке стоят. Погляди какая красота. Их Рамон делал. Мастер прекрасный. Он эти для дворца сделал. Для приемов специальных. Но вот две нам подарили из набора. Зря, наверное. Комплект все-таки был. Двенадцаь штук.

– Король вам подарил? – глаза Марисол опять округлились.

– Девочка подарила, – грустно произнесла Исабель, – Посмотри, дотянись вон.

Марисол встала на мысочки и потянулась кончиками пальцев к краю тарелок на верхней полке. Они поддались, сдвинулись и полетели вниз. На пол из керамической плитки. Сердце Марисол замерло.

Но звона не раздалось. Обе тарелки были зажаты между пальцами левой руки Исабель. В правой она держала только что помытую плошку.

Марисол посмотрела на Исабель долго и пристально.

– Красивые?

Они были очень красивые. На них была потрясающе детальная миниатюра пейзажа с горами. «Где-то я его уже видела», – подумала Марисол.

Марисол положила тарелки, отошла к окну, выдернула из связки чеснока головку и что есть силы, резко, бросила ее в Исабель. Головка замерла между большим и средним пальцем Исабель, как сигара.

– Я хочу учиться, – сказала девочка.

Исабель взяла из-за занавески у входа меч и пошла за дом. Марисол шла за ней. Женщина вышла за сад, на полянку, и медленно встала и стала перемещаться по ней с мечом. Марисол старалась повторить все в точности.

Так начались уроки.

Нищий

Дети вставали с каждым разом все раньше. Мигель бегал до дороги. Девочка делала удивительные формы с мечом. Но, когда солнце уже выходило из-за леса, они брали лук и бежали в лес. И по траве стелилась роса, а ивы еще тихо-тихо молчали, только едва шепчась своими серебристыми листочками. А рыбка играла на воде и круги появлялись то там, то тут.

И было еще одно существо, по которому они по-своему скучали – это был волк. Он притаивался за кустом, и невозможно было его угадать или предвидеть. Всякий раз он сбивал с ног кого-то из них. И, если поначалу он никак не выражал своих эмоций, то по мере тренировок, казалось, что он недоволен тем, что его не видят. Уходить с линии атаки более-менее стало получаться. Волк был прекрасным учителем. Очень тонким, очень терпеливым. Но покусать его у Марисол так и не возникло желания. Зато Мигель все больше хотел прикоснуться к нему. Хотя он тоже мял собаку, так что псу доставалось от обоих. Странный гром все больше преследовал их. И каждый раз внутри них что-то сжималось и било тревогу.

А у дедушки и Исабель они всегда чему-то учились. Хотя Мигель больше колол дрова и выжимал белье. А Марисол с Исабель с каждым разом все больше походили на две тени на фоне леса, двигающиеся, как два отражения, какого-то одного сказочного существа. Так виделось Мигелю с его дровоколотной позиции. Что-то у него стало возникать подозрение, относительно 5 кубометров. Иногда казалось, что они уменьшаются, а иногда, что наоборот, их больше, чем вчера.

А потом они сидели за столом, и каждый раз новый аромат чая наполнял комнату. И Марисол расспрашивала про принцессу и принца, а Мигель про военачальников. И столько нового они узнали про них, что им казалось, что они их знали всегда.

– Как же все-таки последний камень? – спросил Мигель – Ну, как же можно было его отдать непроверенному человеку?

– А ты как проверяешь людей? – тихо сказала Исабель. Она сидела прямая, как тополек, напротив, вполоборота к нему и смотрела на камин. Ее красноватые волосы казались светлее, почти рыжими в мерцании огня. Блузка прилегала к телу, и телом она напоминала леопарда. Казалось, она в любой момент может изогнуться для последнего прыжка. Только ее лицо было очень ясным и слишком человеческим. Глаза были такими, что в них можно было утонуть с первого раза. В них не было страшно смотреть. Но ты останавливался, как перед откосом с бескрайней пропастью и бесконечным пейзажем, обойти который невозможно за десять жизней. И скорее в них было больше грусти.