В конце сентября у мамули наконец наметилось улучшение. Ее выпустили из больницы. Вышла приободренная, повеселевшая, у нее восстановился интерес к жизни. Мы обитали тогда в маминой квартире в Теплом Стане, так как в нашей новой квартире на Университетском проспекте, полученной по обмену, шел ремонт. Мы повезли маму показать эту квартиру. В разгар ремонтных работ она выглядела полуразрушенной. Но дом, планировка квартиры маме понравились.

Далее поехали с мамулей на Новочеремушкинский рынок, где она, истосковавшаяся по хорошим продуктам в больнице, с наслаждением выбирала на прилавках всякие вкусности – парное мясо, свежие благоухающие овощи, соленья, копчености. Но угощаться всем этим, увы, оказалась не в состоянии – пища провоцировала боли в брюшной полости. На мой день рождения 6 ноября мама приготовила великолепное блюдо из живых карпов, другие деликатесы. Мы все это поглощали, а мама лишь наблюдала за процессом. А вскоре легла в постель. Я высказал свои переживания в дневнике: «б ноября 1981 года. Мамулька опять болеет, болит животик. Печально, но ничем не в состоянии помочь. Наверное, нужно опять ложиться в больницу, где мамуля уже провела месяц. Вышла оттуда полная оптимизма, а теперь вот опять боли».

Полтора месяца мамочка пролежала дома в постели, держалась на обезболивающих таблетках. А затем сама запросилась в больницу. Наша жизнь превратилась в ад из-за переживаний. Я ежедневно ее навещал. Кушать она уже почти ничего не могла, организм принимал только жидкости. Какое-то время мама просила привезти ей «Боржоми». Я метался по Москве в поисках этой очень дефицитной тогда воды. Доставал по блату, переплачивая, выменивая на другой дефицит либо на встречные услуги. Через какое-то время мама стала просить пива. Этот напиток тоже приходилось доставать, так как и он являлся дефицитом. Как-то маме захотелось кагора, я добыл этот очередной дефицит. И он стал основной «едой» мамы.

Приведу мои дневниковые записи той поры.

Мамуленька опять в больнице. Было так плохо, что сама туда попросилась. Пробыла дома всего полтора месяца, большей частью лежала в постели, пила обезболивающие таблетки. Все это очень и очень плохо, такая ужасная безысходность!

Я совсем потерял из-за всего этого голову. С утра до вечера, не обращая ни на кого и ни на что внимания, пишу книги. Одна в верстке, вторую сдал в издательство и на рецензии, третью лихорадочными темпами пишу.

У меня такое ощущение, что я последний мерзавец: мамуля так больна, а я, что называется, сижу сложа руки, ничего не предпринимаю, позволяю себе еще шутить, развлекаться футболами и выпивкой. И в то же время что можно сделать? Все время плакать, беситься? Жизнь потеряла содержание. Делаю все механически, механически идут дни, меняются времена года.

Так мечтал вернуться из американской командировки и пожить вместе с мамулькой, втроем. Все время писал ей об этом из США. И вот приехал. Первый год сидел, писал книгу «США – Китай». Мамуля иногда из Сочи наезжала, но большую часть времени проводила у Викули – у нас никто не уделял ей внимания, да и спать ей приходилось на тесном, маленьком и жестком диване. И в целом квартира наша была неустроенной.

Прошел один год, затем второй, наступил третий год нашего пребывания в СССР (мы ведь вернулись 7 августа 1979 года), и вот, как гром среди ясного неба, эта болезнь. И так их хватало, целый букет, у десятка людей столько не наберется. Плюс к ним эта.

А меня потихоньку толкают в сторону Китая, идиоты. Как же я с самого начала не отбился от этих дел!