Только теперь Грабитель городов обратил внимание на этот пугающий факт. На темном мокром песке виднелись нагромождения из поваленных каменных блоков, покрытых принесенными бесчисленными приливами водорослями. Руины эти вызывали дурные предчувствия, и отнюдь не только своей древностью – среди руин прятались большие крабы, глядя рубиновыми глазами навыкате на пришельцев; даже волны странно тихо ударялись о пляж, заваленный обломками разрушенных, но, казалось, до сих пор обитаемых башен. Барабанщики стучали все тише, пока наконец не наступила полная тишина.

Многие среди разбойников почитали редких богов и следовали странным суевериям. Зар-тул знал об этом, и тишина ему вовсе не нравилась. Она могла стать предвестником бунта!

– Ха! – сказал Зар-тул, который не чтил никаких богов или демонов, и не вслушивался в шепот ночи. – Наверное, стражники узнали о нашем появлении и сбежали на другой конец острова, а может, собрались в Доме Ктулху.

С этими словами он выстроил своих людей в ряд и двинулся в глубь острова. По пути, шагая по погруженным в тишину улицам, они миновали руины, которые еще не забрал океан. От фантастических фасадов домов отражалось странно монотонное эхо барабанов.

С пустых, странно накренившихся башен и высоких шпилей на них, казалось, смотрели иссохшие лица, и орды упырей словно прятались в тени, постоянно сопровождая идущих, пока, в конце концов, некоторые из разбойников не испугались и начали просить своего предводителя:

– Господин, позволь нам уйти, ибо похоже, что тут нет никаких сокровищ, а само это место не похоже ни на какие другие. Здесь чувствуется запах смерти и тех, что блуждают в стране теней.

Но Зар-тул набросился на одного из тех, кто стоял ближе всего, крича:

– Ах ты трус! Умри же!

И, подняв меч, он разрубил надвое дрожащего от страха несчастного, который успел лишь вскрикнуть, прежде чем его труп рухнул на черную землю. Однако теперь Зар-тул понял, что многие из его людей охвачены страхом, и приказал зажечь факелы, после чего все быстро двинулись в глубь острова.

Миновав невысокие, погруженные во мрак холмы, они приблизились к большому скоплению украшенных странной резьбой монолитных зданий, накренившихся под необычным углом; их окружал запах, похожий на тот, что обычно доносится из глубоких, очень глубоких ям. Среди этих каменных сооружений возвышалась самая большая башня – огромный, лишенный окон менгир, верхушка которого скрывалась во тьме, а видневшиеся у его основания пьедесталы напоминали формой чудовищных морских тварей.

– Ха! – сказал Зар-тул. – Похоже, это тот самый Дом Ктулху. Смотрите-ка – все стражники и жрецы сбежали, увидев нас!

Но из тени у основания одного из пьедесталов послышался дрожащий старческий голос:

– Никто не сбежал, грабитель, ибо никого здесь нет, кроме меня, а я не могу убежать, поскольку охраняю врата от тех, кто может произнести Слова.

Услышав этот голос, разбойники вздрогнули и беспокойно огляделись по сторонам, но один отважный капитан шагнул вперед и выволок из темноты древнего старца. И, увидев облик этого чародея, все тут же попятились. Его лицо, руки и все тело покрывал густой, похожий на шерсть, серый мох, который, казалось, ползал по нему, пока он стоял перед ними, дрожа и сгибаясь под тяжестью немыслимо дряхлого возраста.

– Кто ты? – спросил Зар-тул, потрясенный видом его старческой немощи.

– Я Хат Вем, брат Вота Вема, который служит богам в святилищах Яхт-Хаала, я Хат Вем, Страж врат Дома Ктулху, и предупреждаю вас: ко мне нельзя прикасаться, – он посмотрел слезящимися глазами на державшего его капитана, который, помедлив, отпустил его.