В своем «Письме к съезду» Ленин в осторожной форме признает основательность обвинений членов Политбюро, видимо, не раз высказанных ему лично еще до мартовского демарша, но предлагает вновь пойти на уступки Троцкому, чтобы не допустить опасной конфронтации внутри партии. Перечислив недостатки Сталина, Ленин подчеркивал: «Это обстоятельство может показаться ничтожной мелочью. Но я думаю, что с точки зрения предохранения от раскола и с точки зрения написанного мною выше о взаимоотношении Сталина и Троцкого, это не мелочь, или это такая мелочь, которая может получит решающее значение». Отстранение Сталина с поста генсека для Ленина это очередная уступка «старых большевиков» «бывшему меньшевику» Троцкому. Ленин советовал своим старым сторонникам пойти и на частичные уступки Троцкому в отношении Госплана, но отказываясь передать этот орган управления экономикой страны под контроль Троцкого или его сторонника – Пятакова.

Критические замечания Ленина в отношения других руководителей партии, а также его предложение ввести в состав ЦК рабочих и крестьян, не имевших никакого опыта партийной работы, могут свидетельствовать о его недовольстве существующим руководством и даже о выраженном им желании «предпринять… ряд перемен в нашем политическом строе». Однако хрущевская интерпретация «Письма к съезду» сводилась к одному: накануне своей смерти Ленин понял, что Сталин – груб и что его следует отстранить от власти.

Бесконечное повторение такой интерпретации «ленинского завещания» привело к тому, что в сознание людей было внедрено представление о том, что по своим личным качествам Сталин был гораздо хуже других советских руководителей: он, дескать, был груб, невежлив, капризен, не умел ладить с людьми, не подходил для управления большой страной. Читатели «перестроечной» литературы охотно поверили в образ дикого, невоспитанного, вздорного деспота, который не умел ладить с «интеллигентами» вроде Троцкого, Бухарина, Зиновьева, ненавидел их «культурность», а поэтому желал их сжить со света. В рассказах ведущих писателей страны Сталин превращался в бандита, который лишь грабил банки, в то время, как Троцкий, Бухарин и другие учились в заграничных университетах, просиживали часами в иностранных библиотеках и сочиняли ученые записки. В журнальных и газетных публикациях Сталин, который забавлялся тем, что жег муравьиные кучи, подкладывал торт на сиденье Микояну и плевал в тарелку с супом, предназначенную для Якова Свердлова, противопоставлялся Бухарину, который перед сном читал итальянских социологов, Тухачевскому, который мастерил скрипки или Чичерину, который писал трактаты о Моцарте.

Мало кто сомневался в «интеллигентности» всех вождей, кроме Сталина. Между тем претензии многих вождей на обладание многими качествами, которые считаются «обязательными» для интеллигента, были сомнительны. Образование многих из них не соответствовало их провозглашаемому статусу «выдающихся ученых», «продолжателей научных теорий». Фразу, брошенную Лениным в «Письме к съезду» в отношении Бухарина («он никогда не учился») следует понимать почти буквально: «великий теоретик» партии не имел высшего образования, достаточного для научной работы, так как после нескольких месяцев учебы в университете покинул его ради революционной работы. Не имел высшего образования и автор «теории перманентной революции» Троцкий, который был арестован после годичного пребывания в университете Николаева и потом нигде не учился. Не имел законченного высшего образования и «теоретик» Г.Е.Зиновьев. Это не было удивительным: к моменту написания Лениным его письма в партии лишь 5 процентов ее состава имели высшее образование, а 84 – обладали лишь «низшим», «домашним» и подобными видами «образования».