И уже вскоре понял – слова Гагарина насчет количества желающих посмотреть полностью соответствовали действительности. Уже на походе к Арене начали появляться группки студентов, нарушавшие правила Академии, потихоньку распивая спиртные напитки из стыдливо упрятанных в бумажные пакеты бутылок.

С ума сойти! А когда я подошел к самой Арене, то открыл рот от удивления. Казалось, здесь собралась Академия в полном составе. Само пространство было окружено плотной толпой не поместившихся на трибунах зрителей. По количеству плантелов, которые, по-моему, были в руках у каждого из тех, кто не попал в число счастливчиков, сидевших сейчас на коронных местах, Трубецкая явно не обманывала, рассказывая о предстоящем ошеломляющем успехе трансляции. Вот же, аж смущение накатило. Мало того, наше появление сразу заметили, и толпа взорвалась приветственными криками, свистом и улюлюканьем. Словно на стадион попал. «Почувствуйте себя рок-звездой». Девушки тоже, судя по всему, растерялись, как и Гагарин с Романовым. Лишь Исидо сохранял невозмутимый вид. Сразу видно феноменальное японское спокойствие. Выдержка железная, да Вероника с восторгом смотрела на толпу, наверно подсчитывая у себя в голове лайки, просмотры и донаты. Ну и мои спутники из рода Бельских решили всем своим видом продемонстрировать поддержку главе. Пока я растерянно рассматривал ликующую толпу, не зная, что делать дальше, передо мной вдруг появился Татищев и быстро взял ситуацию в свои руки.

– Так, Веромир, – сообщил он, пожав руки Гвоздеву, Ефиму и Шемякину и раскланявшись с Мамонтовой, – бери своих секундантов, и идем. А группу поддержки, – он строго посмотрел на притихших девушек, стоявших вокруг меня, – попрошу пройти на зрительские места. Там, на входе, служащие предупреждены, вас встретят и проведут. Исидо, вы справитесь?

– Да, – кивнул слегка растерявший свою невозмутимость японец, и, приняв последние пожелания от девушек, отправился к заднему входу Арены, а девушки – к центральному. С ними отправился Ефим, а вот Шемякин, Гвоздев и Мамонтова остались. Но их присутствие, похоже, уже было оговорено, так как вопросов у Татищева не возникло. А вот на Варвару он смотрел вопросительно.

– А вы? – поинтересовался он.

– Она со мной, Сергей Николаевич, – сообщил ему, – вместе с целительницами будет.

Тот понимающе кивнул и пригласил следовать всех за ним.

– Принц уже здесь, – сообщил по пути мой спутник, – надменный козел!

Я удивленно посмотрел на него. Не припомню, чтобы наш преподаватель по фехтованию так выражался.

– Не удержался, – хмыкнул тот в ответ, – ведет себя как… ладно, я действительно погорячился. Как настроение, князь? Готовы?

– Да, – коротко ответил, слегка слукавив, и покосился на Виль. Вот кто был непробиваем, холоден и сосредоточен. Вдруг почувствовал какое-то нарастающее нервное напряжение. Только этого еще не хватало! Но уже умел успокаивать бунтующий во мне источник. Поэтому в двери служебной части Арены вошел совершенно спокойным. Там мы и встретились с Кириллом МакКинли.

Принц равнодушно смотрел на меня, но в его глазах я увидел предвкушение моей скорой смерти. Не дождетесь, уважаемый. Не на того напали!

Два его телохранителя выступили вперед, как и мои трое. Произошел короткий традиционный диалог: «Хотите ли примириться? Нет ли у вас дополнительных пожеланий к сопернику?» и так далее. Убедившись, что никто на примирение не согласен, секунданты отошли в сторону и мы отправились к широкому проходу, ведущему на Арену.

Там, я переоделся в легкую, не сковывающую движения, форму для дуэли. А перед самым выходом нас встретил ректор вместе с Борщом и Татищевой. Князь Брюс был спокоен и сосредоточен.