Миф-то как раз объяснит, что бесы, разбегающиеся от разящих молний грозного Ильи, стараются спрятаться за поверхностью блестящих предметов, поэтому, кроме ножниц, в грозу стоит прикрывать или прятать и ножи, и металлическую посуду, и самовар.
А вот австралийский миф повествует, что громом и молнией управляет божество Мамараган. Аборигены представляют его в виде гигантского кузнечика, причем на его голове, локтях и коленях подвешены каменные молоты, которые и производят гром. Местные кузнечики считаются детьми Мамарагана, и когда они появляются в большом количестве, это предвещает сезон гроз: ведь дети выходят встречать своего отца. Поэтому людям заранее стоит искать надежное укрытие от непогоды. Еще любопытнее предание о появлении Мамарагана: его с помощью магического ритуала создал некий старик, у которого юноша украл молодую жену. По приказу своего создателя Мамараган отправился в погоню, нашел беглецов и принес оскорбленному мужу их печень и сердце. С тех пор бог молнии настигнет всякого, кто убежал с чужой женой или иначе нарушил закон.
Миф по-своему объясняет причины того или иного природного явления и одновременно напоминает правила социального поведения – это древнее как мир «не возжелай себе жены ближнего своего». Миф – не фантазия испуганных людей, а отличный от науки способ познания мира и места в нем человека. Поэтому миф, хотя и фантастическим языком, преимущественно рассказывает не о чудесах, а об обычных и регулярных явлениях: смене времен года, положении светил на небе, рождении и смерти. И он же дает обоснование существующим в обществе нормам и правилам, обеспечивает социальный порядок, предписывает, одобряет, разрешает или запрещает те или иные формы поведения человека по отношению к своим соплеменникам. В отсутствие письменных законов первоисточником правовых норм становятся боги и герои.
Бог молнии Мамараган, рисунок на скалах, Национальный парк Какаду. Полуостров Арнем-Ленд, Австралия
Например, демиург в мифологии некоторых австралийских племен Мурамура однажды с прискорбием заметил, что созданные им люди вступают в брак с кем попало, не избегая даже братьев и сестер. Он навел порядок в брачных обычаях своих детей, разделив их на тотемы и приказав сочетаться браком только с членами других групп. Такие строгие предписания божества были, конечно, нелишними. Сложнейшая система родственных связей как по мужской, так и по женской линии тщательно учитывалась в сообществах аборигенов и играла важную роль в защите изолированных племен от опасности инбридинга (кровосмешения). И не только это, именно родственные отношения формировали социальные связи внутри группы, помогали поддерживать мирные и взаимовыгодные отношения с соседними общинами.
Совершая привычный, обусловленный сезонами года путь по своим охотничьим угодьям, отдельные кланы порой встречались, наслаждались отдыхом и гостеприимством, выбирали себе «вторых половинок», обсуждали союзы и распри, вспоминая, как на этой же земле когда-то дружили, ссорились, мирились, вступали в браки их мифические предки – Вороны, Землеройки, Кенгуру, Валлаби, Динго, Летучие Мыши… А еще совершали путешествие «в страну сновидений», рассказывая мифы о богах и героях, в том числе языком священных рисунков и танца.
Как правило, отдельный клан рассказывал «свою» часть мифа, и, объединяя людей, миф и сам оживал, рождался заново, как в первоначальные времена. Ведущую роль в этих священных церемониях, как и во всей жизни общины, играли старшие мужчины, причем их авторитет основывался не только на житейском опыте, но и на близости к «миру сновидений», к духам, которых они могли призвать, чтобы покарать того или иного нарушителя социальных правил.