О Затерянном Озере Зоряна не имела ни малейшего понятия – сама она там не бывала ни разу, однако Эвдора понимала: да, мать согласилась отпускать ее на полгода к отцу, но, расставаясь с ней, нервничает не на шутку.

– Да, мама, – отвечала она.

Ее небольшой чемоданчик уже был набит доверху – в основном книгами. Одежда, которую она носит в Белладонне, в Затерянном Озере не пригодится. Совсем маленькой – «кнопкой», как любил выражаться отец, – Эвдора не замечала окружавшей ее пустоты, воздушной преграды, отделявшей то, что говорят люди, от несомненных, на ее взгляд, истин, но теперь видела эту преграду повсюду. Сидя за кухонным столом, она ломала и ломала стручки фасоли, пока кухня не наполнилась ароматом печеных яблок с сахаром, а ей не сделалось грустно от мысли об отъезде.

После ужина, когда девочек отправили спать, Лили с Джейн забрались в кровать Эвдоры.

– Пообещай вернуться, – шепнула Лили.

– И слишком долго там не задерживайся, – добавила Джейн, едва не щекоча губами ее щеку.

Джейн, старшей из всех троих, уже исполнилось пятнадцать, и она была склонна волноваться насчет всего на свете.

– Я же всегда возвращаюсь, – ответила Эвдора.

На этом подруги и успокоились. Уснули они вместе, кучей, закинув друг на дружку руки да ноги, а сердца их стучали в груди ровно и бестревожно.

На следующий день Эвдора, как и ожидала, опять оказалась в вагоне одна. Кондуктор в синем мундире, клевавший носом в дальнем конце вагона, за попутчика считаться не мог и компании ей составлять не желал. Казалось, скука и раздражение пропитали его насквозь, точно дурной запах. Впервые за всю свою жизнь по пути к Затерянному Озеру Эвдора, оставшись одна, почувствовала себя одиноко, затосковала по дому, хотя покинула Белладонну не более часа назад. Не более часа… но как же ей не хватало и белого домика, и подруг, резвящихся рядом, будто котята, и, самое главное, матери, начавшей тревожиться об Эвдоре, стоило ей извлечь из чулана свой чемодан и откинуть крышку. Можно подумать, в Затерянном Озере жуть как опасно. Можно подумать, проулки и дворики городка полны ягуаров, и леопардов, и безумных маньяков с опасными бритвами, явившихся из темного леса… Мало-помалу Эвдоре сделалось ясно: ей совестно, стыдно причинять матери столько волнений. И ведь она даже успокоить Зоряну никак не могла: о Затерянном Озере та не желала слышать ни слова. Не закроешь рта – попросту уши заткнет.

Лили с Джейн в этом смысле были немногим лучше, и матери их – то же самое. Все четверо вели себя так, точно Затерянное Озеро – детский кошмар, который они поклялись навсегда выбросить из головы. Стоило только там, дома, в чистеньком, белом, наполненном ароматами свежего хлеба и садовых цветов особнячке, по которому Эвдора успела настолько соскучиться, упомянуть имя отца или название его городка – и Лили, и Джейн, и их белокурые матери, Бет с Мэгги, опускали взгляды под ноги, начинали вертеться на месте, будто застенчивые невесты в день свадьбы. У всех немедля находились какие-нибудь дела, всем срочно требовалось отлучиться в другую комнату за книжкой или корзинкой для шитья… Нет, запрещать упоминания о Дене Хейле и его далеком северном мире никто даже не думал, однако Эвдоре становилось яснее ясного: вслух говорить о той стороне собственной жизни не стоит. (Кстати, в Затерянном Озере подобных ограничений не существовало. Со временем у Эвдоры создалось ощущение, будто жители Затерянного Озера крайне редко упоминают о Белладонне только из-за того, что находят ее совершенно неинтересной.)

Насколько ей было известно, кроме нее самой из мира матери в мир Дена и обратно – причем куда чаще, чем она – путешествовал только один человек. Внезапно Эвдоре пришла в голову мысль: кто-кто, а уж этот кондуктор, пусть человек он и не из приятных, наверняка должен знать ответы на все вопросы, о существовании которых она до сей минуты даже не подозревала.