– Тогда эти камни… – Томови Скью по-новому посмотрел на них, повертел в руках, сложил на коленях так и этак. – Эти камни испещрены символическим письмом, если бы у меня было хотя бы 7-кратное увеличение…

– Всё будет, любая сложная техника к Вашим услугам, – он поддержал лингвиста под локти, пока тот вставал, и они оба вышли из комнаты, оживлённо беседуя.

Шиккви стояла в растерянности. Каково! Это ж она сумела уговорить Томови Скью вместо того, чтобы продолжать высокомерно упрямиться, рьяно взялся за изучение письменности. А ей что за это? Ни похвалы, ни благодарности! И ушли – будто её нет! Как после этого взрослым верить, а?!

Шиккви Павепа в сердцах пнула мешок, в котором эти злосчастные камни лежали. Ставший лёгким теперь мешок взлетел, ударился о стену, клапан раскрылся, и из него большим мягким комком вывалилась липкая розоватая жижа, откуда один за другим начали выпрыгивать полу-головастики размером с крупный орех – с прозрачным хвостом, где просматривались зачатки задних лап и непропорционально крупными передними лапами. Освобождаясь от жижи, они прилипали к чему придётся и поворачивали уродливые пучеглазые головки в разные стороны, пока их взгляд не попал на девочку. Следующий их прыжок был в её сторону. Шиккви с рычанием и ругательствами принялась давить тварей ногами, это оказалось не просто: нога соскальзывала, и полу-головастик успевал отскочить прежде, чем она успевала занести ногу для второго удара. Раздавить их можно было только обеими ногами с прыжка, и Шиккви быстро поняла это. Правда, твари оказались шустрее: они добрались до потолка, и когда на девочку свалилось штук 5 липких детёнышей, мгновенно облепивших уши, глаза и рот, гнев уступил место ужасу. Шиккви с трудом оторвала от лица полу-головастика и завопила что есть мочи. У девочки закружилась голова, она полностью потеряла ориентацию, по сильному удару в бок, плечо и затылок поняла, что упала. Попыталась подняться и вдруг ощутила, что тело её не слушается. Шиккви хотела снова крикнуть, но не смогла пошевелиться, она даже не поняла, сделала вдох или нет. Ей стало вдруг спокойно и даже приятно. Она чётко увидела образ, что её тело станет новой благодатной питательной жижей для совершенной расы мира Белого Солнца, гораздо более бережливой к природе и устойчивой к болезням, гораздо более счастливой, структурированной и мирной… На миг она испытала что-то вроде гордости, и сознание покинуло её.

По вибрации пола девочка поняла, что в комнате кто-то появился. Шиккви напряглась и ощутила сильнейшую боль в висках и глазах. Она застонала и снова потеряла сознание.

Очнулась опять, вначале ощутив вибрацию пола, лёгкое движение воздуха в помещении и странный неприятный запах. Кто-то прикоснулся к её запястью и ко лбу (ладони сухие, тёплые, сильные). Шиккви удивилась остроте собственного обоняния (запах спирта для обработки ампул и лекарства она узнала прежде чем сообразила, что ей собираются делать укол) и осязания (она могла сосчитать, сколько слоёв повязки на её глазах, на каком расстоянии от неё другой человек, каковы размеры комнаты). Только двигаться по-прежнему не могла, хотя чувствовала, наверное, каждую клеточку тела, во всяком случае, ток воздуха и жидкостей в теле, естественные сокращения внутренних органов осознавала явственно. Укол в локтевой сгиб перенесла удивительно легко, даже подумала, что при приближении иглы кожа и мышцы сами раздвинулись, обнажая вену, кровь подхватила и понесла по сосудам новую прохладную жидкость (на вкус она была бы горьковатой и очень острой). Едва игла начала путь назад, клетки сомкнулись плотнее, стремясь восстановить целостность и эффективный кровоток. Это позабавило Шиккви, но не удивило.