В ситуации личного, конфиденциального разговора пациента со специалистом не так важно, реально воспоминание или выдумано. Многие психотерапевты полагают, что, если пациент выздоравливает, в сущности, не принципиально, добился он этого, прорабатывая реальный травматичный опыт или травматичные фантазии. Если воспоминание нереально, но кажется человеку таковым, кто вправе сказать, что в некотором базовом, решающем смысле оно все же нереально? Любой лично переживаемый опыт содержит в себе эмоциональную правду-историю, важность которой невозможно и бессмысленно отрицать или преуменьшать.

Однако когда то или иное воспоминание почти двадцать лет спустя внезапно вновь вырывается наружу, не утратив своих красок, осязаемости, звуков, запахов и эмоциональной нагрузки, и на его основании человека обвиняют в убийстве, тогда к достоверности этого воспоминания следует относиться не менее серьезно, чем к его юридическим последствиям. Эйлин Франклин, попавшая в круговорот неконтролируемых воспоминаний, без конца «видела», как насилуют и убивают ее лучшую подругу, вновь и вновь переживая в своей голове этот ужас. Учитывая, что речь шла о судебном разбирательстве и на весах лежала свобода человека, кто-то обязан был задать скептический вопрос: чем было это изобилующее деталями ужасающее воспоминание? Ночным кошмаром, признаком сумасшествия или настоящим, вырвавшимся из подсознания воспоминанием о событиях из далекого прошлого?

В качестве приглашенного свидетеля-эксперта со стороны обвинения должна была выступать доктор Ленор Терр – психиатр и клинический профессор, специалист по работе с травмированными детьми (она обрела известность благодаря работе с похищенными детьми в городе Чаучилла, Калифорния). Мне было любопытно посмотреть, как она объяснит феномен вытеснения воспоминаний. Я заказала ее недавно опубликованную книгу «Слишком страшно, чтобы плакать» (Too Scared to Cry) и прочитала ее от корки до корки. То, что я в ней обнаружила, меня удивило.

Определения феномена «вытеснения» я в книге не нашла (как и в большинстве академических публикаций на тему травмы и инцеста, этот термин даже не упоминался в указателе), однако мне встретилось определение к слову «подавление» – этот феномен был охарактеризован как «полностью осознанный и, следовательно, не являющийся защитным механизм». Подразумевает ли это, что вытеснение (которое Фрейд определяет как защитный механизм, с чем согласно большинство современных психиатров) – явление полностью бессознательное? Не похоже. Терр четко и ясно утверждает, что внезапные, стремительно развивающиеся события пробивают барьер защитных реакций ребенка и оставляют «удивительные, чрезвычайно отчетливые вербальные воспоминания, намного более детальные и долговременные, чем… обычные воспоминания». Лишь когда ребенок испытывает травматичные переживания или ужас в течение продолжительного времени, включаются его защитные механизмы и начинают влиять на процессы формирования, хранения и извлечения воспоминаний.

Как эта теория травм соотносилась с воспоминаниями Эйлин Франклин? Мне казалось очевидным, что случай Эйлин входил в категорию травм, вызванных «внезапными, стремительно развивающимися событиями», которые, по мнению Терр, должны были оставить в ее памяти глубокий и неизгладимый отпечаток. Терр довольно подробно говорит о природе травматических воспоминаний, а ее теории, казалось бы, подтверждают тот факт, что, если бы Эйлин Франклин видела убийство своей лучшей подруги, она бы его запомнила. «Переживания, связанные с ужасными событиями, оставляют устойчивый ментальный образ», – пишет Терр.