– Вот прекрасно! По-твоему, выходит, невест можно выбирать, как кур на рынке, стоит мне вымолвить слово, и любая согласится, – сказал мистер Фербратер, не называя той, кого ему прочили в невесты.

– Нам любая не нужна, – сказала мисс Уинифред. – Но вы-то, матушка, вы были бы довольны, если бы он женился на мисс Гарт, ведь верно?

– Я всегда одобрю выбор сына, – с величавой скромностью произнесла миссис Фербратер, – и буду очень рада твоей женитьбе, Кэмден. Когда мы переедем в Лоуик, тебе придется дома играть в вист, а Генриетта Ноубл – игрок никудышный. (Миссис Фербратер всегда именовала так торжественно свою миниатюрную сестру.)

– Я обойдусь теперь без виста, матушка.

– Чего ради, Кэмден? В мое время вист не считался предосудительным развлечением для духовных лиц, – довольно резко возразила миссис Фербратер, не ведавшая, какое значение имеет в жизни ее сына вист, и не одобрявшая новых веяний.

– Мне теперь некогда играть, у меня будет два прихода, – сказал священник, уклоняясь от обсуждения достоинств этой игры.

Он уже сказал по этому поводу Доротее:

– Я не считаю себя обязанным отказываться от прихода святого Ботольфа, но возьму в тот приход младшего священника, который будет получать большую часть денег. Так я выражу свое согласие с теми, кто требует, чтобы одно духовное лицо не занимало нескольких мест. Главное – не отказываться от духовной власти, а добросовестно использовать ее.

– Я об этом думала, – сказала Доротея. – Если бы речь шла только обо мне, то мне легче отказаться и от власти и от денег, чем сохранять их. Мне кажется, я совершенно недостойна права назначать священника, и в то же время я чувствую, что не должна передавать это право другим, коль скоро оно мне поручено.

– Это уж моя обязанность поступать так, чтобы вы не раскаялись в том, как осуществили свое право, – сказал мистер Фербратер.

Он принадлежал к тем людям, чья совесть становится более чуткой, когда тяготы жизни перестают их терзать. Не выставляя напоказ свое раскаяние, он устыдился в глубине души, что вел себя менее достойно, чем иные миряне.

– Я не раз сожалел, что сделался священником, – сказал он как-то Лидгейту, – но, наверное, лучше не сожалеть, а постараться быть хорошим священником. Вот как просто все становится, когда получаешь богатый приход, – добавил он с улыбкой.

Говоря это, мистер Фербратер полагал, что исполнение долга не окажется обременительным. Однако Долг любит подсовывать неожиданные сюрпризы, он похож на нескладеху приятеля, которого любезно пригласили в гости, а он вдруг сломал ногу, входя в ворота.

Не прошло и недели, как Долг нагрянул к нему в кабинет, приняв личину Фреда Винси, только что возвратившегося домой со степенью бакалавра.

– Неловко вас беспокоить, мистер Фербратер, – сказал Фред, и на его красивом открытом лице появилось трогательно смущенное выражение, – но вы единственный из моих друзей, с кем я мог бы посоветоваться. Как-то я уже делился с вами своими сомнениями, и вы были так добры, что я не удержался и пришел к вам снова.

– Садитесь и рассказывайте, Фред, я сделаю все, что в моих силах, – сказал священник и продолжал, готовясь к переезду, упаковывать в свертки разные вещицы.

– Я хотел вам сказать… – Фред замялся, потом решительно продолжил: – Я могу сейчас принять сан, и, говоря по правде, ничего другого мне не остается. У меня нет охоты стать священником, но было бы жестоко сказать об этом отцу, после того как он потратил столько денег на мое образование. – Фред опять немного помолчал и повторил: – Ничего другого мне не остается.

– А я ведь уже разговаривал по этому поводу с вашим отцом, Фред, но разговор ни к чему не привел. По его мнению, менять что-нибудь поздно. Впрочем, одну преграду вы уже преодолели. Что еще вас беспокоит?