Увидев, что Камёлё не шевелится, зӱрёгал взял ее руку и вложил в нее белый диск. Несколько мгновений он продолжал держать ее. Все это время Камёлё рассуждала, что есть еще возможность просто не брать это… несмотря на то, как было бы здорово подобную вещь иметь… но затем пальцы зӱрёгала сомкнулись, и шанса на отказ не осталось.

– Теперь я дал тебе все, что мог. Большего у меня нет. Ты не должна меня разочаровать, Камёлё, – сказал исполнитель.

Он отвернулся и без прощального слова медленно направился к краю крыши. Камёлё видела, как его уши дрожат от напряжения и усталости.

Она вдруг поняла, что едва ли может представить себе положение хуже, чем у него. Зӱрёгал. Существо, которое все ненавидят. Которого все без исключения боятся. А его предательство многие воспримут со злорадством.

Ей невольно вспомнилось, каково ӧссенское наказание для предателей.

Зӱрёгалу повезет, если он умрет в бою.

К

амёлё знала, что такое серебристый холод.

Во время подготовки глееваринов священники объяснили ей, что это орудие недовольства Аккӱтликса, поглощающее души и воспоминания тех, кто воспротивился Божьей воле. Слова и воззвания! Ее научили владеть и управлять им. От нее требовали понять и признать, что иногда необходимо и подобное насилие, когда речь идет о священных интересах Церкви.

Но Камёлё познакомилась с серебристым холодом и с другой его стороны. Увидела собственными глазами еще до того, как его показали они: ночью перед торжеством, во время которого ее брат Вёикирасӱ достиг Озарения.

И видела, как холод убивает.

Вёикирасӱ: сидит на плетеной рогоже в комнате медитаций; вокруг ничего, кроме белых стен. Темно-синий цвет ему идет – цвет Превращения и парадных платьев. Но Камёлёмӧэрнӱ боится. Этот торжественный синий цвет вызывает в ней ужас.

– Обычно такое планируется за несколько декад, Вёики. А тебе дали лишь три дня! Ты понимаешь, почему они так сделали?

Широкие величественные, бесподобные уши Вёики слегка затрепетали.

– Ты ведь тоже понимаешь, Камёлё. Иначе бы не спрашивала. Они мне не верят.

– Потому что ты глееварин?

Вёикирасӱ качает головой.

– Потому что я не верю им, – шепчет он. – Я сомневаюсь… в вере. Они не могут мне ничего доказать. И сами они это тоже заметили.

Он говорит так тихо, что Камёлё не уверена, что это не сон. Она чувствует его сомнения, может, даже нежелание. Вёикирасӱ старше на шесть лет. Это много, когда тебе пятнадцать. Он не рассказывает ей о своих делах, а она этого и не ожидает. Камёлё смотрит на него снизу вверх и завидует ему… но тихо – у младшей сестры нет права на большее. Но сегодня она собралась с силами и прибежала к нему. Уговорила саму аббатису, чтобы ее к нему впустили. Она не могла удержаться. Весь день ее преследует чувство, что времени осталось мало, что это последний раз, когда она еще может поговорить со своим взрослым и бесконечно мудрым братом. Завтра его ждет Озарение. Оно меняет каждого.

– Может, ты испытаешь нечто столь прекрасное, Вёики, что никаких сомнений не останется, – неуверенно выдавливает Камёлё.

– Конечно, – соглашается Вёикирасӱ.

И отворачивается.

Камёлё всхлипывает. И больше не может сдерживаться. Она бросается к нему и повисает у него на шее.

– Я тебя люблю, Вёики! Я боюсь, что с тобой что-то случится, – шепчет она в складку его уха, окаймленную рядом ритуальных колечек.

Вёикирасӱ гладит ее по спине. Он вновь сомневается. Камёлё ясно чувствует, как в нем все кипит: чувства и… осторожность?

– Хорошо, – вдруг говорит он. – Я возьму тебя с собой, Камёлёмӧэрнӱ. Надеюсь, ты не станешь об этом болтать. В конце концов, через несколько лет тебе самой может это пригодиться. Чтобы знать, что искать! Чтобы знать, что такое вообще бывает.