За окном раздались зенитные выстрелы. Я вышел на балкон и увидел высоко в небе маленький самолетик. Он находился выше облачков взрывов от зенитных снарядов. Вероятно, это был наш разведчик. Он уходил на восток. Я зашел в комнату и продолжил работу над донесением.

Центр разрешил наладить контакты с польским подпольем Армии Людовой, действующей в содружестве с советскими партизанами. Эти контакты давались нелегко, хотя многие офицеры знали польский язык. Брала свое психологическая усталость, мы боялись провокаций. До начала Львовско – Сандомирской операции особой активности мы не проявляли. Моральный дух «непобедимости» немецкой армии так и не воспрянул после поражений на Правобережной Украине. Со страхом ожидая новых сокрушительных ударов от советских полководцев, немцы на Львовском направлении создали три оборонительных полосы. В них держали оборону пять танковых, одна моторизованная и три пехотных дивизии, включая галицкую. Немецкая и венгерская дивизии были недоукомплектованы и насчитывали 8-9 тысяч солдат. И только галицкая дивизия была полной. О ее военной трагедии украинскими историками написано немало трудов. Это отдельная тема.

Командующий Первым Украинским фронтом маршал И. С. Конев решил к неожиданности немцев раздробить их армейскую группировку «Северная Украина». Он одновременно наносил удары и на Львовском, и на Рава – Русском направлениях. Благодаря этому стратегическому плану мощные удары советской артиллерии, танки и самолеты загнали немцев в окружение под Бродами, из которого вырваться им не удалось.

Лишь после сокрушительного и полного переваривания немецких дивизий в Бродовском котле, мы решились оказывать польским партизанам посильную помощь оружием и взрывчаткой. С удовлетворением мы узнали, что под Бродами была большей частью уничтожена и разогнана по лесам добровольческая дивизия галичан. В конце июля войска 1-го Украинского фронта освободили Львов. И вскоре фронт вступил на польскую территорию. Участилась выброска советских диверсионных разведгрупп в Краковском и Келецком воеводствах. К осени 44-го на железных дорогах этих воеводств было уничтожено более ста германских эшелонов. Эстафету активной рельсовой войны наша команда запустила в августе 1943-го на Ковельском железнодорожном узле. Немцы так и не нашли эффективной защиты своих железнодорожных перевозок. Не помогли ни охранные войска СД и СС, ни авиация, ни местные колаборационисты. Фашистский зверь был смертельно ранен и уже не мог быстро передвигаться, как в 1941-ом.

В конце мая Центр информировал нас о реорганизации, происшедшей в управлении Абвера. Все три абверовские структуры – «Абвер 1», отвечавший за разведку, «наш – Абвер 11», занимавшийся спецоперациями, и «Абвер 111» – контрразведка (где служил полковник Бизанц), были переданы РСХА и СД – объединенной службе безопасности. Центр предупредил о возможных провокациях и потребовал продержаться до удобного момента по нашему возвращению на Родину. Активная деятельность команды «Абверштелле Украина 202» завершалась. Связь со штабом «Орион» стала редкой. Сотни подразделений немецких спецслужб сдавалось в плен.

С середины лета 44-го немцы начали тщательно укреплять Краков. Эту столицу польского дистрикта они планировали превратить в неприступную крепость на пути советских войск, прорывавшихся в промышленную Верхнюю Силезию. Вокруг города были созданы кольца земляных валов с дотами и артиллерийскими установками. На улицах города смонтированы противотанковые бетонные надолбы, баррикады и блиндажи. Краков немцы решили превратить в свой «Гитлерград». Они заминировали все промышленные предприятия, театры и даже Вавельский замок. На земляные работы сгонялось не только население города, но и заключенные концлагерей, в том числе из Освенцима. В главе «Ваша родина Палестина» я описывал ужасы, которые мне пришлось увидеть в Тремблинском концлагере. В еще большем «промышленном» масштабе уничтожались люди со всей Европы в Освенциме. До четырех миллионов – по данным международной комиссии. При этом, как и в Тремблинке, ведомство Гиммлера за годы войны «заготовило» множество ценностей для «германского народа». На территории лагеря было обнаружено: 35 складских помещений с одеждой и обувью их сожженных владельцев. Семь тонн женских волос, рожавших и не рожвших женщин. Личные украшения и ценности, часы и золотые коронки фашисты успели упрятать в тайниках и швейцарских банках.