– Пойдемте к скале, там удобнее брать песок, никто не помешает.

– Да ну? – икнула я. – Идите сами. Никуда я не пойду-у-у… У меня горе…

– Это не ваше горе, – сказал обадеец пренебрежительно. – Это здешняя ноосфера. Не обращайте внимания.

Ничего не понимая, я все же послушно поднялась на ноги и пробормотала:

– Какая еще ноосфера?

– Которая позволяет всем улавливать чувства друг друга. Судя по всему, это свойство Сиусьи. Какие-то минералы в составе почвы, я думаю. Отойдите от этих рыданий подальше, и они не будут вас особо беспокоить, поскольку вы не эмпат.

– Понятно, – сказала я и попыталась ускорить шаг. Стало вроде бы действительно полегче, но у самой скалы меня догнала перемена настроения: теперь мне хотелось смеяться, причем до такой степени, что показалось, будто я сейчас лопну. Зажав рот рукой, я пискнула, хрюкнула и покатилась со смеху.

– Понятно, – объявил Вартасар своим мощным голосом. – Она развеселила ребенка.

– Еще как, – кивнула я, с трудом разгибаясь. – Не понимаю, что такое… вчера я так чужие эмоции не чувствовала, а сегодня все сильнее и сильнее…

– Адаптируетесь к ноосфере. Сыпьте песок вот сюда, – Вартасар присел на корточки и приглашающе раскрыл сумочку. Я машинально кинула туда горсть песка и спросила:

– А на вас эта ноосфера не влияет?

– Зачем ей на меня влиять? У меня глушилки.

Я хотела спросить, почему же он тогда морщится и стучит по этим своим глушилкам, но как-то побоялась. Обадеец по-прежнему разговаривал со мной сквозь зубы. Минут пятнадцать мы молча сыпали песок, который сумочка поглощала, как прорва, причем непонятно куда – обычная сумка такого размера давно бы наполнилась, пока от нее не раздалось странное урчание.

– Хватит, – сказал Вартасар. – Теперь пойдет синтез. Руки в песке, надо вымыть их в море.

Я с сомнением взглянула на мазутные волны, но все же подошла к ним и опустила руку в прибой. Вода оказалась теплой, как молоко, и я решила, что, когда избавлюсь от раздраженного обадейца, обязательно искупаюсь. Вартасар, несмотря на ботинки и штаны, зашел в воду примерно по колено и тоже мыл там руки. Я опасливо взглянула на его египетский профиль с жирно подведенным глазом и бровью, и застыла, чуть не сбитая с ног очередным наплывом чувств. На этот раз чувства были любовными. По крайней мере, именно это я испытывала в свое время к хулигану и двоечнику Гакину из нашего класса. Только сейчас ощущения были как минимум раз в десять сильнее. Вартасар ничуть не походил на Гакина, и учился у себя на Обадее наверняка на одни пятерки, однако когда я бросила на него второй взгляд, у меня аж затряслись руки, и я поспешно окунула их в воду. Что случилось?! Ведь он мне только что не нравился, я его даже боялась! А может, это на пляже какая-то мышь полюбила другую с первого взгляда?

С надеждой я сделала несколько шагов вбок, поближе к пляжу, но оттуда шли какие-то мирные сонные эмоции. Значит, все-таки влюбилась я. И сама, главное, не заметила, как! Какой ужас! Что же делать? А может, он на самом деле чуть-чуть мне понравился, но тутошняя ноосфера усилила чувства до любви? Тогда, скорее всего, когда я прилечу на Землю, у меня все пройдет!

Чуть успокоившись, я опять взглянула на обадейца, удивляясь, почему его внешность не кажется мне очень красивой, при такой-то силе чувств. Вот у Гакина были красивые большие уши и веснушки, а тут чего?.. Окончательно перестав что-либо понимать, я домыла руки и обессиленно выплелась из воды.

День перед экскурсией прошел спокойно и даже вяло: с тех пор, как я стала носить приборчик ночного видения, странные периодические ощущения, что кругом слишком светло, прекратились. Сны мне тоже теперь снились обыкновенные – причем, Вартасар не приснился ни разу, что меня очень порадовало – значит, не до такой степени я в него влюбилась. Влюбленность эта была вообще какая-то странная: в отсутствие Вартасара она меня не беспокоила, но стоило обадейцу возникнуть перед моими глазами, как снова начиналось то же самое. Я изо всех сил старалась на что-нибудь отвлекаться, чему хорошо способствовали наши туристы со своими многочисленными претензиями. Больше всего меня удивляло, что жалоб на темноту было не больше, чем жалоб на обслуживание и дефекты в номерах. Какой-то противный турист с гнусавым голосом, вынырнув из тьмы гостиничного холла, вдруг начал сетовать на отсутствие в отеле ночной дискотеки.