– Обожаю это место, – уводя разговор в другое русло, начал Вильям. – Чертовски славный чай!

Джонатан улыбнулся.

– Запомните этот аромат. Еще не скоро мы почувствуем его вновь.

Лейтенант перехватил взгляд коммондера и кивнул, обозначив то, что он понял намек.

– Маневры?

– В некотором роде.

– А как же мистер Коу?

– Его заменит ассистент, – с хмурым выражением лица тяжело обронил Джонатан.

И дело было не в личности помощника Коу и не в том, что трагически вывихнутая рука механика, поспешно обставленная под уход в увольнение, оказалась весьма несвоевременной травмой. Инструкции адмиралтейства были точны и понятны. Другая яхта проекта «Жарю» потерпела крушение на северной петле, и ее обломки прибило к нубрийским фьордам. Потеря еще одного корабля, вполне возможно, приведет к закрытию проекта. Поэтому во время выполнения полета ему следовало придерживаться строгих правил, предписывающих избегать рискованных маневров и соблюдать ежедневный осмотр корпуса на предмет обнаружения трещин.

Никто из команды не должен был узнать о происшествии. Моряки – на редкость суеверный и мнительный народ, выдумавший целый свод примет на все случаи жизни. Если офицеры допустят распространение слухов и домыслов, то поход превратится в сущее наказание и придется заменять матросов, тем самым поставив крест на двухмесячных тренировках, предшествовавших боевому вылету.

– Для маневров достаточно иметь парусное вооружение.

– Ценю ваш настрой. Мне повезло служить рядом с вами.

– Сэр, вы достойны большего, если позволите, – откровенно заявил Вильям.

Джонатан удивленно поднял брови.

– Я только что видел Ричарда с командирскими нашивками, – пояснил лейтенант.

– Понимаю. Мы пересеклись в штабе.

О давнем противостоянии двух соперников, начавшемся с курсантской скамьи и перешагнувшим мичманство, не знали, пожалуй, только портовые крысы, обращающие внимание исключительно на поднимаемые на борт припасы.

– Только подумать, он самый молодой капитан на флоте!

Эмоции переполняли Вильяма, и было непонятно, чего в его голосе было больше: зависти или восхищения.

Джонатан кивнул и опрокинул в себя содержимое чашки. Коммондер мог бы отметить, что когда ты рождаешься сыном лорда-адмирала, то совершать карьерные взлеты становится немного проще, но не произнес эту фразу, иначе она бы выглядела как нытье вечно недовольного и слабохарактерного неудачника.

Как любили повторять между меланхоличными затяжками трубки убеленные сединами морские волки, кутающиеся в клубы табачного дыма: если заглянуть в старые карты и проследить за линией пройденного курса, то увидишь характер капитана. В отличие от многих, Джонатону было бы противно тянуть лямку только ради нарукавных нашивок. Чувство долга имело для него гораздо большее значение.

В его руках – разрешение на вылет, и, по сравнению с фрегатом «Превосходящим», Джонатан имел больше возможностей, чтобы проявить себя. Уже не в первой ему приходилось убеждаться в иронии судьбы, на этот раз обрекающей быстроходный военный фрегат с громким именем на бесконечно скучное стояние на рейде или рутинное патрулирование прибрежных вод.

– Вы представляете, он предложил мне уйти к нему в команду, и, клянусь честью, я не последний, кто услышит нечто подобное!

Пришлось заказать еще один заварной чайник, чтобы обстоятельно и со всеми подробностями выяснить детали разговора Вильяма с Ричардом.

– Что вы ему ответили?

– Конечно, я сказал, что мне надо обдумать его слова.

– Очень мудро, мистер Вильям. С таким человеком нельзя портить отношения.

Никто не сомневался в способностях и личностных качествах Ричарда, позволяющих добиться высокого поста. Пройдут годы, и воспоминания о прямом отказе могут оказать на Вильяма самое пагубное воздействие.