Неудивительно, что в истории наций были периоды, когда расхождение между этнической культурой «низов» (крестьянской, «простонародной», «мужицкой») и культурой образованных слоев («высокой», «аристократической») доходило почти до разрыва и антагонизма. В России в XVII–XIX вв. между культурой дворянской знати и культурой «простого народа» образовалась настоящая пропасть. И язык, и нравы, и обычаи настолько различались, что иному русскому дворянину легче было понять чужеземца, чем собственного крепостного. Многие представители высшей аристократии, свободно владея французским, с трудом изъяснялись по-русски. Понадобились гений Пушкина, сумевшего в своем творчестве сочетать «простонародное» начало с аристократической образованностью, страстные выступления славянофилов в защиту «русского народного духа», «хождение в народ» интеллигенции, чтобы навести мосты через эту пропасть.

В наше время безусловно верная мысль о необходимости культурного подъема России нередко оформляется в лозунг возрождения русской культуры. Уходят из народной жизни лапти, кочерга, гадание у омета соломы. Городская культура проникает в деревенский быт вместе с книгами и аудиовидеотехникой, электричеством и водопроводом, холодильником и автомобилем. Этническая культура все больше переселяется в музеи. Ее надо знать и изучать, но жить следует согласно требованиям современной культуры.

Конечно, не все в современной культуре может нам нравиться и не все из этнической культуры должно быть исключено из нее. Но забота о сохранении или даже восстановлении каких-то незаслуженно забытых плодов древней народной мудрости должна диктоваться не одной только любовью к прошлому, а прежде всего любовью к будущему, не стремлением во что бы то ни стало удержать специфику, отличающую данный народ от других, а желанием способствовать прогрессу национальной культуры. Любовь к прошлому прекрасна, когда она вдохновляется любовью к будущему. Патриотизм идет на пользу народу только тогда, когда нацелен не на бдительную охрану «истоков», «почвы», «чистоты крови», а на процветание народа.

Культурный прогресс нации – вовсе не сплошная череда побед и приобретений. Он полон противоречий и утрат. Как человек, взрослея, теряет способность довольствоваться детскими наивными радостями, так и народ, развивая культуру, лишается многого, что волновало и тешило предков. Мы получили возможность летать на авиалайнерах, но лишились удовольствия от путешествий на лихих ямщицких тройках. У нас в домах появились видеомагнитофоны, но исчезли тихие домашние вечера под пение сверчка. Культурный прогресс сближает народы и выравнивает условия их культурной жизни. Техника производства и быта, обувь и одежда, основные права личности и принципы правопорядка, научные знания и многое другое – во всем этом страны с развитой современной культурой мало отличаются друг от друга.

Основной принцип формирования культурных систем подобного типа связан с тем, что в основе социальной солидарности соответствующей группы людей лежит опыт их совместного проживания на смежных территориях и удобство хозяйственной совместной деятельности, обороны. На базе этого постепенно складываются общие черты: язык; преобладание внутренних хозяйственных и социальных (включая брачные) связей над внешними; системы мифологических представлений; элементы образа жизни, бытовой культуры, стиль одежды, специфика кулинарии и т. п. В качестве этнических символов могут выступать предметы как материальной, так и духовной культуры. Один и тот же элемент культуры в одном случае может выражать этническую специфику, в другом нет. Например, соха имела этническую марку там, где общались русские с татарами, пользовавшимися плугом-сабаном, и не имела такой марки в контактной зоне русских и литовцев, которые тоже носили юбки. Таким образом, этнические знаки существуют не сами по себе, а лишь тогда, когда они отличают одну этническую общность от другой.