— Да, капец, у меня такое ощущение, что я все еще куда-то еду, — устало вздыхаю, наблюдая за его сильными руками.

Андрей моет посуду в двойной мойке и так бережно и медленно ведет пальцами по внутренней поверхности миски из нержавейки, словно это хрупкая ваза.

— Еще бы! — усмехается мужчина, — два дня за рулем, не каждый мужчина выдержит. Давай садись, накормлю тебя, как говорится, чем бог послал.

Я скромно усаживаюсь на стул у окна и опускаю ладони на колени. Андрей колдует у другого стола. Из-за его широкой спины толком ничего не видно. Я оглядываю кухню. И она тоже невозможно мне нравится.

А затем Боголюбов ставит передо мной огромную тарелку, полную всего.

— Это рагу из утки, — объясняет мужчина, отходя от стола.

От блюда валит густой пар. У меня текут слюнки.

Помимо тушеного картофеля и ароматного мяса на тарелке лежит отварная стручковая фасоль и нарезанные ломтиками огурцы и помидоры.

Не дожидаясь приглашения к трапезе, я хватаю вилку и накалываю кусочек мяса. Андрей со своей тарелкой садится напротив.

— А твой сын? — я замечаю, что на столе нет третьего комплекта приборов.

— Клим уже поужинал, пока ты мылась.

Я киваю и млею от удовольствия.

— Мясо просто во рту тает. Кто это готовил?

— Я, — улыбается Андрей. — Вот. Хлеб бери, — двигает ко мне корзинку. — Его мы сами печем.

Взяв ломтик, откусываю небольшой кусочек и следом побольше.

Вкуснее хлеба я в своей жизни не ела.

— Ты еще и хлеб умеешь печь? — вырывается у меня.

— Нет. Хлебом у нас Клим занимается. Раз в несколько дней он встает ни свет ни заря и устраивает тут кипиш. Так что не удивляйся, если что.

Я изгибаю бровь.

Его сын печет хлеб?

Странное занятие для молодого человека. Да и Андрей отнюдь не производит впечатление неумехи. Он готовит, моет посуду, в доме такая чистота. А в ванной комнате! Уж мне-то есть, с чем сравнивать.

— Можно вопрос? — после раздумий озвучиваю свои сомнения.

— Валяй, — Андрей смотрит на меня с любопытством.

— Мне казалось, что тебе нужна повариха, посудомойка, я не знаю, — пожимаю плечами, — обычно, мужчины не любят выполнять женскую работу, но вы тут так здорово справляетесь. Зачем я вам?

— Зачем, зачем… — прыскает Боголюбов. — А, может быть, я просто старик, закоренелый холостяк, которому все это надоело? — и отвечает вопросом на вопрос.

— Ты не старик, — трясу головой. — Сколько тебе? Сорок? Сорок два? — вглядываюсь в его лицо с сексапильной щетиной на подбородке и скулах.

— Сорок шесть, — поправляет Андрей.

— У тебя еще вся жизнь впереди.

— И именно поэтому я не собираюсь тратить ее на уборку и готовку, понимаешь? Хотя речь и не о возрасте вовсе. Старик – это значит, что я давно повзрослел, многое повидал, сделал все, что хотел, а еще больше того, чего не хотел. Я уже всем сыт, а душа покоя просит.

— Ясно. Так, что я должна делать? — снова пытаюсь выяснить, какая конкретно работа меня ждет, потому что “помощница по хозяйству” звучит немного неопределенно.

— Хочешь поговорить о работе? — игриво спрашивает мужчина.

— Ну я же сюда за этим приехала, — стараюсь придать своему голосу твердости.

Мне кажется, Андрей флиртует со мной, и не то, чтобы мне было это неприятно, наоборот, но я хочу обозначить границы нашего общения.

— Очевидно, да, — загадочно произносит Андрей. Его глаза ответно блуждают по моему лицу, словно он хочет что-то спросить. Я внимательно жду, что же он скажет. — Слушай, Вик, я терпеть не могу объяснять что-то на пальцах. Давай все-таки завтра все обсудим? — в итоге предлагает мужчина.

Я накалываю на вилку очередной кусочек мяса.

— Как скажешь. Ты же босс.

— Вот и ладненько, — кивает Боголюбов.