Аромат свежеиспеченного хлеба заполняет мои ноздри.

Догадываюсь, что этим утром на кухне хозяйничал сын Боголюбова.

Запах такой аппетитный, что сразу хочется спуститься вниз и попробовать хотя бы кусочек, но сначала нужно умыться.

Услышав щелчок замка, я останавливаюсь прямо перед дверью ванной комнаты. И в этом момент она широко распахивается.

В пороге замирает высокий плечистый парень.

– Прости, – я шарахаюсь от него. – Я думала, в доме никого. Я… Вика.

– Мне показалось, ты старше, – говорит парень.

На нем только шорты цвета хаки и полотенце, перекинутое через плечо. На могучей мускулистой груди блестят капли воды.

Мое сердце замирает всего на миг, а затем я ощущаю, как внутри разливается волнующее ощущение. Я не ошиблась, когда предположила, что Боголюбов-младший несколько крупнее своего отца – это касается ширины плеч, мышц рук и бедер. На вид, ему лет двадцать – двадцать два, не больше.

И, мамочки, до чего же младший хорош собой.

– Ты Клим, верно? – спрашиваю его.

– А что? – хрипло отвечает парень.

Он задирает руку и упирается ладонью в дверной косяк, и я невольно замечаю темную поросль у него подмышками.

Взгляд его дивных серых глаз блуждает по моим рукам. Я инстинктивно пытаюсь натянуть рукава, но на мне лишь футболка. К тому же я без лифчика.

И Клим это тоже замечает, фокусируясь на моей груди. Кадык на его мощной шее медленно двигается.

Мои щеки вспыхивают, я прикрываюсь, скрещивая на груди руки.

А в голове вспышкой проносится лишь одна мысль.

Он видел мои синяки.

– Можно… зайти? – стараясь казаться невозмутимой, киваю в сторону ванной комнаты.

Парень опускает руку и молча выходит за порог.

Прижавшись к стене, я пропускаю Клима и вхожу в ванную, ругая себя последними словами.

А он не очень-то дружелюбный. Но да черт с ним.

Как я могла забыть надеть одежду с длинным рукавом?!

Интересно, Клим расскажет отцу о том, что видел?

И что значат его слова?

Мне показалось, ты старше…

Выходит, я не ошиблась. Клим все-таки наблюдал за мной прошлым вечером из своего домика на дереве.

При мысли о том, каким стал его взгляд, когда он заметил, что я без белья, лицо обдает горячей волной.

Точно так же на меня вчера смотрел Андрей…

Я вновь теряюсь в сомнениях.

А, может, бросить все, сесть в машину и уехать отсюда, пока не поздно?

С этими мужчинами явно что-то не так. Они живут, как отшельники, в лесной глуши, без нормальной связи. Без женщин… Андрей просил меня прислать свое фото в полный рост… Баснословная заработная плата… Комфорт… Откровенные мужские взгляды…

Все же так очевидно. Господи.

Меня словно током дергает. Сердце тревожно сжимается в груди, к горлу подкатывает ком. Запаниковав, я выскакиваю из ванной и бросаюсь в спальню, которую вчера нашла очень уютной, а сам дом – безопасным и надежным.

Глупо, как же глупо!

Ведь бесплатный сыр бывает только в мышеловке!

Уж мне ли этого не знать?

Мои руки дрожат. Пульс бешено стучит в ушах. Я должна убраться отсюда как можно скорее!

Наспех покидав в сумку одежду, я надеваю кофту, обуваюсь и сбегаю по лестнице. На первом этаже быстро осматриваюсь, нет ли кого, и пытаюсь найти брелок с ключами, так беспечно оставленный вчера на деревянной полочке-ключнице. Но, не найдя ключи, выхожу на террасу.

Сумка падает к ногам, и я холодею изнутри от какого-то удушающего липкого ощущения.

Моей машины нет на месте…

Только не это.

От страха и неопределенности у меня деревенеют ноги, на лбу выступает испарина. Тяжело дыша, я торопливо спускаюсь по ступеням, и тут меня окликает Андрей:

– Доброе утро!

– Где моя машина?! – набрасываюсь на него с ходу.

Мужчина хмурит темные брови.