– Да, была, – повторила я и подумала: да что ж вы, тупые, что ли? Или глухие, и мне каждому подойти, на ушко сказать?

На какое-то время воцарилась тишина, ополченцы буравили меня взглядом, а я их. Мне не было страшно, я знала, что где-то за кустами, совсем рядом, за всем происходящим наблюдает Эндрио и его люди, а, значит, если что-то пойдёт не так, меня быстро вытащат.

– Ладно, доставим её в лагерь, нам люди нужны, – наконец вынес свой вердикт мужчина, что был за главного в отряде.

Шли через лес, при этом часто петляя, по-видимому, они боялись слежки, что могла пойти по моему следу, я ведь беглянка. Когда мы уже почти подошли к лагерю, то над лесом пролетел звездолёт. Что ж, Эндрио вернулся в башни, теперь я сама за себя.

Лагерь представлял собой палаточно-барачный посёлок под кронами деревьев и земляные окопы. Уже при первом же взгляде появилось ощущение, что я попала в сущий кошмар, и эти люди убеждены, что в башнях жить невыносимо. Мы там живём с комфортом, да даже до переворота было лучше, чем тут: нас кормили, спали в тепле, работа, конечно, была, но ведь не скажешь, что она не невыполнимая.

Мужчин и женщин с трудом можно было отличить друг от друга, слишком истощённые и грязные. Заметила детей, они были грустными и с потухшим взглядом. Я шла вдоль рядов палаток и понимала, что они сами превратили свою жизнь в концлагерь, а винят во всём пришельцев. Нет, я ни в коей мере не оправдываю последних, их миссия была отвратительной, и сейчас для остальных башен остаётся такой же, но тем не менее они принесли вреда куда меньше, нежели эти ополченцы сами себе.

– Проходи, – вывел меня из раздумий голос мужчины, когда мы оказались возле самого более-менее похожего на жильё барака.

Дощатый сарайчонка возвышался над всеми остальными, в нём было окно, на котором, внимание, висел тюль! Я вошла через дверь и оказалась в довольно уютной обстановке, что совсем не вязалось с увиденным снаружи. Мягкий диван, пушистый ковёр на полу. Взгляд упал на стол у окна, он был накрыт и не просто накрыт, а ломился от еды. За всем этим изучением интерьера я даже не сразу заметила тучного мужчину, сидящего за этим самым столом. Около сорока лет, довольно упитанный, хорошо одет, и выглядел он словно попаданец из другого мира.

– Здравствуй! – поздоровался мужчина и окинул меня изучающим взглядом.

– Здравствуйте, – тихо поздоровалась я.

– Ну, что же замолчала, рассказывай давай, откуда ты к нам, как сбежала от этих тварей, – сказал пухляк и добавил: – Я тут главный, Вадим Валентинович, мне можно доверить всё, так что рассказывай без утайки.

Я же его не слушала, меня просто передёрнуло от слова «тварей». А он сам-то чем лучше? Главный, оно и видно, жрёт как слон, сало блестит как у свиньи, а люди голодают. Да он просто обворовывает доверчивых людей, не удивлюсь, что именно Вадим Валентинович настраивает их на враждебный лад: удобно же, пока идёт война, мужчина живёт как король. Наверное, и дальше бы мысленно перемывала его косточки, но мне пришлось всё же рассказать, что со мной произошло, разумеется, вновь выдуманную историю.

– Что ж, с башен у нас ещё никого не было, – протянул Вадим Валентинович и вновь окинул меня взглядом. – Но я представлял пленников башен немного иначе, красивый гребень.

И тут я поняла, в чём спалилась. То, о чём на поляне подумали женщины, но не сказали вслух. Я была не худой, не избитой, в чистой и абсолютно целой одежде, да ещё и с украшениями, будь он не ладен этот гребень.

Хорошо, что хоть кулончик догадалась спрятать под одежду. Вот и как мне это объяснять, если такое мы не обговаривали? Мысли, словно шарики в детском бассейне, заметались в моей голове в поисках выхода.