– Что ты… делаешь? – спросила я, схватившись за виски обеими руками.
Перед глазами всё плыло.
– Тася, Тася, – перед лицом возникла обеспокоенная физиономия Кати, – ты слышишь меня?
Всё расплывается…
– Чё происходит? – спросила Настя с недоумением.
– Мальчишка вселился в тело Таиски, – с интересом заглядывала Ира мне в лицо.
– Сча я его вышибу! – пообещала Настя, но прошла сквозь меня. Ещё раз. И ещё…
Всё такое мутное… Как же плохо!
– Чёт не получается, – нахмурилась Настасья и снова прошла сквозь меня, – не выходит задержаться в теле. Она не пускает! – возмущённо воскликнула рокерша.
– Тася, – обратилась Катерина, – слушай меня внимательно! Оставайся в сознании. Слушай мой голос! Ты должна собрать все мысли и вышвырнуть мальчишку из тела. Ты слышишь?!
– Я… не могу, – просипела я.
– Она не может! – констатировала факт Настя, взмахнув одной рукой в воздухе, – дай-ка, я ещё раз попробую…
– Прекрати! Ты не помогаешь, – окликнула её Катя, – Тася! Оставайся в сознании. Слышишь…
– Что у вас? – перед лицом появилась физиономия утопленника. Меня колбасило ещё больше. – Какая забавная ситуация, – рассмеялся ранговый булькающим смехом.
– Ты знаешь, что можно сделать?
– Она должна разрешить «свежаку» нахождение в теле, иначе может выпасть из оболочки надоооолго! – протянул он, явно получая удовольствие от моих мучений.
– Прошло не так много времени с того момента, когда мальчишка к ней «подселялся». Если он снова подключится к её сознанию, то изъять его будет оч сложно… Кому я это всё говорю вообще? – махнула на него рукой Ирина, наблюдая, как я падаю в междурядье могил и ползу к ограде.
– Эй, спасательница «свежаков», – донёсся голос сквозь противный гуд в ушах, – если хочешь, чтобы пацан выбрался из твоей оболочки, расслабься и дай ему сделать то, что он хочет…
Мне удалось доползти до ограды и, усевшись, опереться на неё. Именно в этот момент почувствовала, как тело перестало подчиняться. Мои мысли больше не подвластны мне.
Ту-дум… ту-дуум… ту-дууум… сердцебиение начинает замедляться.
Горечь, отсутствие мыслей…
Темнота медленно застилает глаза. Страх, обнимаемый равнодушием, ослабляет хватку. И, наконец, прекрасное безразличие, за руку пришедшее с темнотой.
Темнота и безразличие… как же они прекрасны!
ГЛАВА 6
Ненавистный и привычный звон в ушах.
По телу будто прошлись топором, и оставили торчать в темечке.
Тошнота… Я ушла? Или уже вернулась?!
Не-на-вижу это чувство! Как и свою жизнь…
Почему я не могу жить обычной, скучной жизнью? В обычной семье. И быть нормальной! А вместо этого…
Щеку что-то невыносимо кололо. Что-то неприятное. Влажное. Не хочу знать, что это, но придётся.
Тело всё ещё нервно подрагивало от «перехода».
– Эй… – донёсся голос. – Слышишь меня? Очнись.
Не хочу!
– Иди на мой голос…
Не хочу!
– Да очнись ты!
Как назло, зрение и осознание послушались, приходя в норму.
Бледное окровавленное лицо покойницы нависало надо мной.
Я истошно заорала.
Мой зычный визг разнёсся по погосту, пока я долго понимала, что это просто Иркина физиономия.
– Что ты орёшь?! – возмутилась она, поковырявшись в ухе. – Я чуть второй раз не померла.
Я лежу…
– А где это я? – приподнимаясь на локте, принялась озираться.
Настя виновато почесала затылок и ответила:
– На кладбищенской помойке.
– Как так вышло? – удивилась я, снимая с шеи ленту «Вечная память».
– Наверное, пацан решил, что тебе здесь самое место! – предположила Ирка и тут же заржала.
– Тупая шутка! – огрызнулась Настасья.
– Сама ты тупая!
– Ну и шуму вы тут наворотили, – хмыкнул утопленник.
– Этот маленький мерзавец засел в твоей оболочке, – начала высказываться Ира, отбирая лидерскую позицию – затем подошёл к своей бабуле и перепугал всех.