Конструкция здания планировалась из мощного стального каркаса, к которому как бы подвешены все стены, пол и потолки вместе с их невероятной по богатству отделкой.

К 1941 году каркас центральной высотной части был возведен со стороны улицы Волхонки до высоты девятиэтажного здания.

Дворец Советов предполагали построить к концу третьей пятилетки, то есть в 1942 году.

В 1941 г. возведение Дворца было остановлено и более не возобновилось.

На бумаге же работа не прекращалась даже в годы Великой Отечественной войны.

Правда, стоит отметить, что с началом Великой Отечественной войны каркас этот стали постепенно разбирать и использовать для военных и оборонных нужд: мелкие стальные балки использовали, например, для изготовления противотанковых ежей, крупные с 1943 года шли на ремонт разрушенных в ходе Великой Отечественной войны железнодорожных мостов на европейской территории СССР.

К концу войны на месте грандиозной стройки оставался лишь фундамент и великолепно сделанная гидроизоляция.

«Домой я возвратилась незадолго до начала войны, – вспоминала мама. – Младший брат Миша прислал письмо в 1941 году в марте или апреле, точно не помню. Писал, что собирается летом на заработки ехать, а матке одной будет тяжело. Я получила расчёт и отправилась домой. Вскоре мне пришло письмо от подруги, она писала, что сильно горевал прораб. У него были серьёзные намерения ко мне. Но я тогда была молода и глупа, наверно. Никаких ухаживаний не принимала. Наработаюсь за день – рада месту. Приду, вымоюсь – и спать. А человек он был хороший, хоть и старше меня лет на шесть-семь».

Размышления, факты и комментарии

Я помню, как мама просила папку (Войтенок Фёдора Иосифовича) написать в розыск об отце.

«Может, – говорила она, – он ещё и живой». Отец несколько раз оправлял письма, но ответ приходил один и тот же: ничего не могут сообщить по данному запросу.

Так и ушла мамочка в мир иной, не узнав, что же сталось с её отцом и дядей.

Только в 90-х годах суждено было узнать правду о моём деде Бобок Алексее Семёновиче и его младшем брате Макаре. Без суда и следствия, в день ареста, вывезли за город и расстреляли. Мы до сих пор не знаем, был ли он погребён или дикие звери, подобно осудившим, просто разорвали расстрелянных на куски.

По рассказам мамы, брат Герасим объявился только в конце декабря 1940 года. Он прислал домой письмо, в котором сообщал, что всё это время находился в концлагере в городе Кушве, работал на шахте, на лесозаготовках. С ноября 1940 года его освободили из-под надзора, но он продолжил работать как вольнонаёмный. «У моего дружка Васьки срок заканчивается через полгода, я его подожду. Вместе с ним приедем. Подзаработаю деньжат, приеду не с пустыми руками. К лету буду дома», – вспоминала мама строки из письма брата.

Рассказывала, что он был «бедовый», ничего не боялся. Его, шестнадцатилетнего парня, и забрали тут же, вслед за отцом, потому что его возраст представлял социальную опасность для власти. Мать немало слёз пролила о бесследно пропавшем сыне. Горевала и моя мама. Как рассказывала, больше всех она любила Герасима. Он был её заступником в детстве.

Забегая вперёд, скажу, что встреча родных с Бобок Герасимом Алексеевичем произойдёт только после Победы над фашистской Германией. Он геройски будет защищать Отечество, его подвиги будут отмечены высокими наградами. И призван он будет в 1941 году Кушвинским РВК.